Я забыла все на свете - [87]

– Меня зовут Аман, – представляется он, пожимая всем по очереди руку.

– Он без пяти минут мой родственник, – объясняет с улыбкой Шима. – Корзинщица, про которую болтал старик Пьетро, – моя сестренка.

– Ее зовут Майин, – воодушевляется Аман. – Завтра она проводит вас на остров.

– Раз вы ловите крабов, значит, у вас есть корабль. Почему бы вам не поплыть самому? – спрашивает Элифас.

– Потому что в проливе кишат левиафаны, они меня не пропустят.

– Майин они пропускают? – удивляюсь я.

– Она чародейка, против них левиафаны не возражают.

Собираюсь задать новый вопрос, но взгляд Шимы говорит, что не стоит этого делать. Некоторые вещи должны оставаться тайнами.

– Ловле крабов левиафаны не мешают? – спрашивает Маргуль.

– Я опускаю свои корзины на небольшую глубину. В эти воды поднимаются только молодые змеи, они не представляют опасности.

– Прямо как песчаные черви, – бормочет Маргуль, кивая. – Занятно! Хотелось бы мне взглянуть на левиафана.

– Насмотритесь, когда поплывете. В проливе их полным-полно.

Аман дает нам приют на ночь. Он живет совсем просто: у него одна-единственная комната в доме на скале, окнами в открытое море. Наружную стену подпирают сваи. К ним привязано плоскодонное суденышко, именно такое удобнее всего на мелководье. Сзади в комнате, под высоким потолком, висят гамаки из старых рыболовных сетей.

Рыбак небогат, но гостеприимен и щедр. Он угощает нас водорослями под уксусом, рисом, крупными вареными крабами. Сия в восторге от членистоногих. Для нее Аман любезно их чистит, в благодарность за что пантера лижет ему лицо. Он ничуть не напуган, только весело смеется.

– Почему вы не такой, как ваш друг Пьетро? – не удерживаюсь от вопроса я. – Почему вы нас не боитесь?

– До знакомства с Майин я ни в чем не испытывал сомнения, – отвечает Аман. – Я верил, что от чародеев исходит опасность, что у себя на острове они пляшут голышом под звездами, приманивая демонов. – При виде наших недоверчивых взглядов он краснеет. – Знаю, это звучит дико, но вымысел – лучшая почва для слухов. И вот в один прекрасный день на рынке появляется новая корзинщица. Кожа у нее белая, корзины необыкновенно тонкие. Я приходил к ней каждую неделю, накупил горы ее корзин. Мы понравились друг другу, и она избавила меня от прежних предрассудков насчет чародеев.

– Вы не живете вместе? – интересуется Элифас.

– Тут такое дело… Просто так не ответить, – бормочет краболов, еще сильнее краснея. – У меня нет денег, не на что купить кольцо, как тут просить руки невесты… К тому же чтобы познакомиться с ее родителями, я должен переплыть пролив.

– Между нами говоря, дружище Аман, Майин только этого и ждет, – говорит Шима с широкой заговорщической улыбкой. – Твои деньги ее не волнуют.

– Пересечем пролив завтра, вместе! – предлагает Аману Ваишали, которую внезапно посетила удачная мысль. – Считай наше появление знаком судьбы. Кольцо – не проблема. Держи!

Она снимает с пальца золотое кольцо с зеленым камнем и отдает его Аману. Тот так ошеломлен, что ничего не может вымолвить.

– Я не могу это принять, – вырывается у него наконец, – это слишком…

– Это всего лишь напоминание о далеком прошлом. Бери, тебе нужнее.

– Клянусь всеми левиафанами!.. Это так щедро, что я… Вот это неожиданность!

Аман растроган поступком Ваишали едва ли не до слез. Краснея, он прячет кольцо в мешочек у себя на поясе, трет влажные глаза, кашляет и неумело меняет тему разговора.

– Еще немного яблочного соку? Или предпочитаете десерт? Сливы, миндальное пирожное?

Его смущение нас забавляет. Удивительно, до чего проста бывает порой жизнь. Ловец крабов влюбился в плетельщицу корзин. Старый Пьетро попал в точку, это отличная тема для песенки со счастливым концом, когда герои женятся и плодят ребятишек.

Но тут на меня накатывают воспоминания, и становится не до веселья. Мне видится Сафр в предсмертной агонии, растерзанный Скрофа, Гразиэль в окровавленном фартуке. Эти ужасные картины отбрасывают меня в недавнее прошлое. Груз вины, на время забытый, снова наваливается, придавливая меня к земле. Я убивала, обрекала на гибель.

Теперь я безмолвна, глуха к шуткам, спешу отойти в сторонку. Добредя до края пристани, я сажусь и свешиваю ноги.

Через несколько минут у меня появляется компания. Жоло.

Я жду, что он заговорит о моей жизни, преподаст урок, объяснит, что такое волшебная сила, что значит быть чародейкой…

Но он молчит. Все, что он мне предлагает, – свое спокойное общество, несущее отдохновение. То, что мучает меня уже три дня, слетает с моего языка само по себе.

– Я – убийца.

Я говорю это тихо, но для моего слуха чудовищность сказанного превращает слова в оглушительный грохот. Жоло по-прежнему молчит. Он – скала, я – мятежное море.

– Я напала на Скрофу, обернувшись пантерой. Меня душила злоба из-за гибели Сафра. Во мне вдруг воспылала моя волшебная сила. Это длилось одно короткое мгновение, но его хватило, чтобы погасить его жизнь. Это было просто, как задуть свечу.

– Что ты почувствовала? – спрашивает он, устремляя наконец на меня взгляд своих белых глаз.

– Ужас. Отвращение. Стыд.

Мы снова молчим.

Я не смею на него взглянуть. Вдруг он считает меня чудовищем? Вдруг ненавидит?