Я — ярость - [53]

— Извините, мисс Мартин, но вас велено убрать из списка посетителей. Я не могу вас впустить.

Сердце падает куда-то в пятки, а к щекам, наоборот, приливает яркий румянец.

— Но там мои дочери!

Гомер хмурится, будто бассет-хаунд[14], принесший плохие новости.

— Ничего не могу поделать, мэм, я просто выполняю свою работу. Миссис Лейн сказала: можете оставить их вещи тут, а она позже всё заберет.

Да, звучит в точности то, что сказала бы мать.

Челси в очередной раз не удерживается от слез, пока они с Гомером в четыре руки выгружают из машины пластиковые пакеты и сумки с одеждой, одеялами и игрушками, которые она дарила своим девочкам. Она помнит каждый предмет и помнит, как он появился в их жизни. Вот любимая толстовка Бруклин — они купили ее в «Мире Диснея», чтобы малышка не замерзла холодной ночью. Подушка Эллы — на ней мягкий потрепанный чехол, уже выцветший; они сшили его вместе, когда она была в герл-скаутах. Бесконечный поток воспоминаний, набитый в полиэтиленовые пакеты, как куча мусора. Челси складирует вещи за аленькой сторожевой будкой и уезжает.

Ну, разумеется. Ей не позволят увидеть девочек еще раз.

Мать всегда любила оставлять последнее слово за собой.

В груди что-то тлеет, будто постепенно разгорается огонь гнева.

Возможно, размышляет Челси, будет неплохо с кем-нибудь подраться.

19.

Патрисия не сказала бы о себе, что любит выпить, но спустя четыре часа после того, как внучки оказались под ее опекой, она пьет уже второй бокал розового вина. Несмотря на все ее мольбы и уговоры, Гомер отказался привезти вещи девочек (хотя по факту он просто сидит на месте и ничего не делает — вот и вся работа), так что в конце концов Патрисии пришлось поехать к нему самой. Она отчаянно надеялась, что никто особо важный не видел, как она закидывает на заднее сиденье мешки для мусора. Какой стыд! Должно быть, Челси нарочно вынудила мать возиться с мусорными пакетами, вместо того чтобы, как нормальный человек, уложить вещи по сумкам и рюкзакам.

И вот она сидит в шезлонге на внутреннем дворе, пытаясь расслабиться, а девочки надели купальники (слишком откровенные, надо бы поскорее купить им новые) и плещутся в бассейне. Это совершенно не опасно, ведь завтра им сделают прививку. Конечно, где-то в округе могут летать несколько комаров, счастливо спасшихся от распылителей, но доктор Бэрд объяснил, что вакцина работает одновременно как лекарство: лечит зараженных и спасает от заражения всех остальных.

Бруклин — привлекательная малышка, но весьма дикая, а вот Элла просто безнадежна: каким-то образом она ухитряется вести себя одновременно кротко и злобно (не то чтоб Патрисия нарочно пыталась вывести ее из себя). Но по крайней мере старшая присматривает за младшей, спасая Патрисию от бесконечных «Бабушка, смотри, что там!» и «Бабуля, смотри на меня!»

Это изматывает.

Она уже сделала несколько звонков. Доктор Бэрд приедет завтра утром, ее личная продавщица из «Диллардс» подготовит полный гардероб по размерам для каждой из девочек и предоставит Патрисии для оценки. Теплые пальто, без которых не обойтись в Исландии, уже заказаны. Как только она объяснит все Рэндаллу, он займется документами, чтобы без проблем вывезти девочек за границу. Удивительно, как многого можно добиться, если у тебя есть нужные телефоны, дружелюбный, но строгий голос и VIP-кредитка.

Элла и Бруклин очень шумят, и Патрисия мысленно радуется, что Паттерсоны и Герберты уже съехали, а значит, не будут заваливать ее отрывистыми сообщениями об уровне шума, головной боли и важности соблюдения общественных норм. Район у них тихий и аккуратный, а у семей, где есть маленькие дети, такие большие участки, что, слава богу, детские крики и визг не терзают уши. Окинув взглядом двор, Патрисия думает, что надо бы нанять газонокосильщика на время их отсутствия. Ни Розы, ни Мигеля, ни Оскара — скоро двор окончательно одичает, и их собственный отъезд вовсе не оправдание, поскольку люди круга Патрисии и Рэндалла часто уезжают куда-то на лето или на зиму. Ах, если б только Челси приняла ее первое, весьма щедрое предложение! Не пришлось бы ни о чем переживать, кроме разве что того, что дочь не в состоянии ухаживать за садом (и еще — держаться в рамках трудовых отношений).

Дверь распахивается, и из дома во двор выходит Рэндалл: одет в деловой костюм, подмышки мокрые от пота. Патрисия поднимает к глазам часики. Он довольно рано. Она надеялась, что к его приходу девочки уже оденутся, приведут себя в порядок и перейдут в режим вежливого молчания.

— Это как понимать? — хмуро спрашивает муж.

О, как она ненавидит этот его угрюмый взгляд.

Патрисия, улыбаясь, встает и в знак приветствия целует его (не прикасаясь, конечно, губами) в обе плоские щеки.

— Дорогой, у меня чудесные новости! Девочки поедут с нами в Исландию. О хлопотах не переживай, я позвоню в службу помощи по хозяйству: Келлерманы нанимают их, когда им привозят внуков.

Прекраснее всего в Рэндалле то, что, пока его потребности удовлетворены, ему плевать, что происходит. Он вроде тех комнатных растений, которым нужно строго определенное количество солнечного света, но в остальном они абсолютно неприхотливы. Как орхидея. Судья довольно четко сформулировал, чего он хочет от брака, и Патрисия относится к замужеству как к работе. Он несметно богат — на момент свадьбы его состояние исчислялось восьмизначной суммой, — и если ему что-то действует на нервы, даже мелочь, то Рэндалл просто сбегает с друзьями в очередное долгое путешествие. Патрисия не видит ни одной причины, по которой присутствие внучек в их жизни должно его как-то побеспокоить.