Я — ярость - [19]

Челси поворачивает голову и смотрит прямо на Мариссу, и кажется, что у нее губы онемели и окончательно обленились.

— Спасибо, что пригласила меня. Уже несколько лет я не чувствовала себя так хорошо.

Марисса слегка наклоняется к ней.

— Погоди, вот еще Дэвид увидит, какой ты стала. Это его с ума сведет!

— Еще как, — соглашается Челси, откидываясь на кресло, которое продолжает чуть-чуть массировать ей спину.

Конечно, она сведет его с ума — в этом и состоит план.

7.

Еще трое ребят из школы Эллы слетели с катушек, и болезни наконец дали название: Ярость. Она никак не проявляется, пока не случится так называемый прилив. Двое детей, которые подхватили Ярость, развязали массовую драку в столовой, прямо как Томас Кантон, и учителя растаскивали их в стороны, как бешеных собак. Драчунов успели оттащить от жертв вовремя, и никто серьезно не пострадал. У первокурсницы «прилив» случился в женском туалете в холле F, и она напала на девочку с третьего курса, а потом вернулась в класс, не имея при себе пропуска в туалет, вся покрытая кровью и розовыми потеками, абсолютно безучастная ко всему. Мисс Аликс решила проверить, что произошло, и нашла мертвую третьекурсницу на полу возле раковин. Ее лицо было усеяно осколками зеркала, в которое снова и снова впечатывали ее голову. Примерно несколько сотен раз.

Сейчас этот туалет закрыт.

Все как было в пандемию. Президент делает заявления о том, что эта новая чума вовсе не проблема, а если и станет проблемой, то он ее решит. Ровно то же он говорил, когда грянул ковид, и их учитель политологии прямо сказал, что надеется на импичмент. Многие ребята сидят по домам, и их родители строчат гневные посты в соцсетях о последствиях ковида и о том, скольким детям уже нанесен непоправимый физический и психологический ущерб.

Но многие дети — и Элла в том числе — продолжают ходить в школу, хоть там едва ли безопасно, потому что их родители думают, что нет никакой угрозы, или потому что верят во всемирный заговор, или потому что нельзя же оставлять детей дома одних без присмотра. Отец просто сказал, что Элла должна посещать занятия, — и вот она опять надевает маску и напрягается каждый раз, когда проходит мимо кого-то. По коридорам бродят двое новых полицейских, а всем учителям пришлось пройти курсы по деэскалации конфликтов. Будто это поможет! Элла помнит ту драку Томаса и Джордана и понимает: дело не в том, что надо заставить детей бояться последствий, и уж конечно не в том, что учителя недостаточно оперативно вмешивались, если вспыхивала ссора.

Проблема в том, что те дети, которые бросаются в атаку, теряют разум, будто акулы, почуявшие кровь.

Они немного похожи на зомби, вот только зомби не превращаются обратно в нормальных людей и не продолжают жить той же жизнью, не обращая внимания на кровь под ногтями и ошметки мозгов, налипшие на их цветастые комбинезоны.

Элла умоляла разрешить ей остаться дома, но папа заявил, что она обязана ходить в школу. По его словам, это просто отвратительно, когда дети «прячутся по домам как ссыкло». Элла вздрогнула, услышав это слово, и больше не поднимала вопрос. Однако меры предосторожности приняла. Она носит «мартинсы» со стальными носками (остались с тех времен, когда она в средней школе одевалась в стиле эмо), не ходит в туалет в одиночку, а на все пальцы надевает кольца, которые купила на распродаже, — толстые, литые и с шипами. Если кто попытается причинить ей боль, она сможет за себя постоять — так Элла говорит сама себе. Однако она никогда не дралась.

Хейден продолжает написывать ей, предлагая пересечься в их тайном месте возле холла «H», но Элла игнорирует сообщения. Раньше его желание пообжиматься лишь немного раздражало, теперь же это опасно для жизни. Нельзя оставаться наедине с кем-либо. Плюс не только они с Хейденом облюбовали тот укромный уголок — другие ребята тоже в курсе, что там нет камер и учителя туда не заходят. Элла чувствует легкую вину за то, что забросила собственного парня: драмкружок приостановил работу, они преимущественно шатаются без дела, как было в ковид, — и в итоге она уже несколько дней не проводила время с Хейденом. Может, он разозлится так сильно, что порвет с ней? Если Элла бросит его, все скажут, что это она сука, и будут на стороне Хейдена. Но если расставание инициирует Хейден… что ж, ее, конечно, сочтут неудачницей, но по крайней мере ни в чем не обвинят.

Когда звенит последний звонок, Элла торопится к машине и тут слышит позади чьи-то шаги. Она стремительно оборачивается: руки подняты на уровне груди, ключи зажаты между пальцами, будто когти Росомахи, — но это всего лишь Хейден. Он смотрит на нее как на сумасшедшую.

— Эй, Эл, что это с тобой?

Элла поправляет рюкзак на плече и перехватывает связку ключей поудобнее.

— Просто стараюсь быть настороже из-за… ну всего этого, знаешь.

— Если что, ты с этими ключами выглядишь тронутой на всю голову.

Она долго смотрит на него, пытаясь понять, была ли это шутка.

— Спасибо, что просветил.

Элла раздраженно разворачивается на каблуках и идет дальше, к машине. Когда она заслышала стук шагов позади, сердце разогналось так сильно, что до сих пор не может прийти в норму. Хейден в последнее время ведет себя странно и, кажется, не особо контролирует, что пишет в сообщениях. Как-то он обозвал ее шлюхой, а через пару секунд извинился и приписал «малышка».