Я - Янис - [11]

— А потом?

— Хлюп! Я и выскочил.

— Ясное дело, но…

— Вот дурочка! И ты поверила? Никто не помнит, как родился!

— А маму с папой отправили бы в тюрьму, если бы они не бежали сюда?

— Ты слишком много спрашиваешь, хватит уже.

Я слышала, как Зак протяжно зевает в кровати под моей.

— Хорошо, что ты нашла мои перчатки, — пробормотал он. — Без них и мотоцикл заводить нет смысла. А мотоцикл я раздобуду, ты знаешь. Когда мне исполнится шестнадцать. А когда исполнится восемнадцать, поменяю на настоящий «ХД». И уеду.

8. Про «А» и «У»

Казалось, теперь Глория ждет меня по вечерам. Торт покупать каждый раз она, конечно, не могла, но морс у нее был всегда. Иногда красный, малиновый, иногда желтый, апельсиновый. Сама она хрустела своими лимонными карамельками. Как будто только ими и питалась.

Однажды вечером, когда было тепло, ей захотелось прогуляться. Сначала я сомневалась. Как объяснишь, что на улице полно врагов. Хотя она, кажется, поняла.

— Можем выйти через подвал, — предложила она.

Я спросила, что она задумала.

— Главное, возьми велосипед.

Недалеко от нас есть старый кирпичный дом. Похоже, что раньше это была фабрика. За домом — асфальтированная площадка.

Когда мы туда пришли, я вскочила на велосипед и немного проехалась. Часть площадки была довольно ровной и гладкой, но дальше шли выбоины. В них скопилась грязная коричневая вода.

— Можно прокатиться? — спросила Глория.

— Конечно. Но осторожнее с выбоинами! Если въехать, то колесо лопнет.

Ноги у нее были слишком длинные.

— Можно поднять сиденье? — спросила она.

— Только гаечным ключом, — ответила я.

— И у нас его нет? — встревожилась она.

Я поискала в карманах. В шутку.

— Ладно, — сказала она и принялась крутить педали.

Ей приходилось раздвигать колени, чтобы они не упирались в руль. Но в результате все получалось. Пальто развевалось, как бурая мантия. Глория позвала господина Аля, и тот вскочил на багажник. Потом Глория стала нарезать круги, довольно быстро. Классно, если учесть колени, руль и выбоины в асфальте. Каким-то удивительным образом она на ходу сняла пальто и кинула мне. На ней были штаны со штрипками на подошвах. Синие. И синий джемпер. Вдруг она пристроила одно колено на седло. Другую ногу вытянула назад. Кот решил, что безопаснее всего спрыгнуть, и я его понимала.

Она держалась за руль, и велосипед катился сам по себе. Мне ужасно понравилось. На асфальте было полно выбоин и трещин — я надеялась, что она тоже это видит.

Номер закончился тем, что велосипед резко вильнул в сторону. Я подбежала к ней. Она неподвижно лежала под великом. Господин Аль тоже подбежал с жалобным мяуканьем.

Я подняла велосипед, Глория медленно встала. Ничего не говоря, она взяла пальто и надела. Застегнула все пуговицы, тяжеловато дыша. Потом достала из кармана карамельку и положила в рот.

— Я слишком длинная. И слишком старая, — произнесла она, наконец.

— Слишком много дыр в асфальте, — сказала я.

— Когда я была маленькая, умела стоять на седле. На одной ноге.

— Разучиться легко. Тренироваться — самое главное. Это и «А», и «У».

Она засмеялась, и я поняла почему. Эта поговорка про «А» и «У» — самая дурацкая в мире. Не понимаю, с чего я вдруг ее вспомнила. Наверное, из-за нашей учительницы, которая все твердит про «А» и «У». «Правильно говорить — это „А“ и „У“…» — повторяет она. — «Вам надо учиться хорошо говорить по-шведски». И «учить уроки — это „А“ и „У“, если хочешь кем-то стать». Но она ни разу не смогла объяснить, почему все заканчивается на «У».

Ф, X, Ц, Ч, Ш, Щ, Ъ, Ы, Ь, Э, Ю, Я — они что, ничего не стоят и потому не считаются?

— Ты ударилась? — спросила я.

— Это ничего, — улыбнулась она.

Хотя вид у нее был потрясенный. Мы присели на лужайку между островков асфальта. Она достала бутылку с морсом, и господин Аль стал лакать из крышечки. Очень здорово: язык так и мелькал, и ни капли мимо. Для нас Глория захватила кофейные чашки. Мы больше не говорили о велосипедных трюках. Весь пикник Глория сидела с мрачным видом.

Когда мы прощались у ее подъезда, она вздохнула.

— Ты не знаешь, где можно купить дешевый велосипед?

— Можешь брать мой, когда я в школе.

— Он слишком маленький. Но все равно спасибо. А может, я слишком длинная.

В эту минуту она закашлялась, и вид у нее стал совсем как у настоящей старухи. Которая даже сама до дома не дойдет.

— Пока, — быстро попрощалась я. Она же не знала про горилл в адидасовской одежде.

Она кивнула, и мне показалось, что наша прогулка как-то грустно закончилась. Но что поделаешь. Господин Аль, по крайней мере, радостно прыгал у ног Глории. Наверное, соскучился по салаке.

Я обернулась и тут же увидела их. Мой брат был среди этих идиотов. Когда он уже поймет, во что ввязался? И сеструха Линуса там тоже была. В своих штанах с молниями. Молнии были расстегнуты, так что виднелись бедра. В пупке блестело кольцо. И татуировку-скорпион на плече было видно, потому что одета она была в узенькую майку. Мой брат уже два года за ней таскается. Этот дурак все не поймет, что ему ничего не светит.

Он много о себе думает, мой брат. Например, что он нравится Адидасу. Конечно, иногда Адидас дарит ему вещи. Всякие красивые спортивные штуки, все с пометкой из отцовского магазина.