Я вышла замуж за покойника - [14]

Пациентка еще крепче прижала к груди сынишку. Семнадцать центов, семнадцать центов.

— Нет, — сдавленным голосом ответила она, прижимая лицо к крошечному родному тельцу, — не собираюсь. Не собираюсь.

Глава 12

Элен сидела у освещенного солнцем окна. На ней был стеганый голубой шелковый халат. Она надевала его всякий раз, когда вставала с постели. На нагрудном кармашке вышитая белым шелком монограмма — переплетенные буквы «П» и «X». Подобранные в тон комнатные туфли.

Она читала книгу. На титульном листе, правда, уже давно перевернутом, надпись: «Патрис, с любовью от мамы X.». На столике рядом с кроватью другие книги. Книг десять — двенадцать, в разноцветных веселых переплетах, бирюзовых, пурпурных, ярко-красных, синих, и соответствующим веселым содержанием. Между обложками ничего омрачающего настроение.

На низеньком столике рядом с креслом — блюдечко с апельсиновыми корками и двумя-тремя косточками. На другом блюдечке, поменьше — горящая сигарета. Сделанная по заказу, с желтым фильтром и еще не сгоревшими инициалами «П. X.».

В льющихся сзади и сверху солнечных лучах ее волосы светились пышным золотистым ореолом. Обтекая ее фигуру и спинку кресла, солнечный свет золотой лужицей разлился у ноги, лаская ее теплым поцелуем.

Послышался легкий стук в дверь, и в палату вошел доктор.

Желая придать разговору непринужденный характер, врач развернул стул и уселся напротив лицом к спинке.

— Слышал, что скоро нас покидаете, — начал он.

Элен уронила книгу, и ему пришлось ее поднять. Протянул ей, но, увидев, что она не в состоянии взять, положил на тумбочку.

— Не пугайтесь так. Все готово… — успокоил он пациентку.

— Куда? — задыхаясь, спросила молодая женщина.

— Конечно же домой.

Элен попыталась пригладить волосы, но они снова распушились.

— Вот ваши билеты.

Достав из кармана конверт, доктор протянул ей. Отдернув руки, она спрятала их за спинку стула. Тогда он заложил конверт между страницами поднятой с пола книги, оставив его торчать вместо закладки.

Ее глаза раскрылись еще шире, чем когда он вошел в палату.

— Когда? — еле дыша, прошептала она.

— В среду, ранним дневным поездом.

Пациентку охватила паника.

— Нет, я не могу! Нет! Доктор, вы должны меня выслушать!.. — взмолилась женщина.

Она обеими руками схватила его за руку и не отпускала.

— Ну, ну, — шутливо, как с ребенком, заговорил доктор. — Ну в чем дело? В чем все-таки дело?

— Нет, доктор, нет!.. — упрямо трясла она головой.

Стараясь успокоить, он взял ее руку в свои ладони.

— Понимаю, — мягко начал он. — Мы пока что немножко слабенькие, только привыкаем к нормальным вещам… Немножко трусим, боимся покидать привычную обстановку и отправляться в неизвестность. У всех так бывает; нормальная нервная реакция. Это очень скоро пройдет.

— Но я не могу, доктор! — возбужденно шептала она. — Не могу!

Желая придать женщине храбрости, он шутливо пощекотал ее под подбородком.

— Мы посадим вас на поезд, и вам останется только спокойно ехать. А на другом конце вас встретят родные.

— Родные…

— Ну зачем такая гримаса? — укоризненно заметил доктор.

Он оглянулся на колыбельку:

— Как поживает наш молодой человек?

Подошел, взял ребенка из колыбельки; вернулся к ней, отдал на руки.

— Ведь вы повезете его домой, ведь правда? Не хотите же, чтобы он вырос в больнице? — поддразнивая, засмеялся доктор Бретт. — У него должен быть дом, не так ли?

Прижав к груди, Элен наклонилась к сыну.

— Да, — наконец покорно согласилась она. — Да, хочу, чтобы у него был дом.

Глава 13

И вот она снова в поезде. Но на этот раз все совсем по-другому. Ни забитых людьми проходов, ни толчеи, ни покорно раскачивающихся в такт движению пассажиров. Спальное купе в полном ее распоряжении. Откидной столик, можно поднять, можно опустить. Туалет с зеркалом во всю дверь, прямо как в настоящей квартирке. На полке — новенькие глянцевые чемоданы с блестящими застежками, на закругленных углах аккуратно выведенные киноварью по трафарету инициалы — П. и X. В купе есть даже небольшая лампа под абажуром — можно читать, когда стемнеет. В настенной вазе цветы — прощальный букет, нет, букет от встречающих, врученный по заказу при отправлении, коробка с фруктовой карамелью, пара журналов.

Между тем за двумя широкими окнами, занимающими все пространство от стены до стены, бегут сливающиеся в сплошную линию деревья, темно-зеленые с одного боку, совсем светлые, солнечные — с другого. Мирно проплывают облака, только несколько медленнее деревьев. Будто те и другие располагаются на отдельных, но синхронно движущихся кругах. Мелькают луга и поля, изредка в отдалении неровности холмов. Чуть вверх, чуть вниз. Волнистая линия будущего.

А на сиденье напротив — намного важнее всего остального — из голубого одеяльца выглядывает безмятежное крошечное личико с закрытыми глазками. Маленькое существо, нуждающееся в ласке и любви. Единственное на свете достойное любви. Только ради него и стоит двигаться по тянущейся за окном волнистой линии.

Да, теперь все совершенно иначе. И… как бесконечно проще было тогда. Теперь вместе с нею ехал страх.

Тогда страха не было. Не было места, не было еды, было всего семнадцать центов. А впереди — только неизвестность, беда, несчастье, а то и взмахивающая крыльями смерть.