«Я вырос в сталинскую эпоху». Политический автопортрет советского журналиста - [105]
Если так пойдет дальше, то понадобится еще одна революция [по]требуется свергать новую паразитическую знать и сдирать опять погоны с нахохленных генералов>9).
927. Воистину получается подло, голодный человек разглагольствует о том, что ему живется весело и счастливо.
946. Смотрю на жизнь окрестных мест и с прискорбием замечаю: начальство меняется очень часто, а обстановка остается прежней, дело не улучшается, а ухудшается.
1010. Ну, что за время сейчас! Чехарда какая-то получается, читаешь Лермонтова, и кажется будто вчера все это написано, будто все рядом. Читаешь Белинского, Щедрина – ощущаешь то же самое. Разница лишь в том, что слово «господин» заменено словом «товарищ», титулы – званиями. Время чиновничьего разгула и какого-то неясного ожидания чего-то лучшего. И во всем чувствуешь еврейский дух – крохоборство, стяжательство, двоедушие.
128. У нас сейчас нет демократического централизма, а есть демократизированный централизм. Боже мой! До чего же затаскали и измызгали слово «демократия». О него чешут свои языки, обтирают слюни пошлости кому не лень.
134. У нас сейчас любое бездарное произведение признают хорошим, если его похвалят в «Правде». И наоборот, любое серьезное произведение осудят и охают, если его поругает та же «Правда».
163. У нас сейчас вполне возможно за тысячу черных антисоветских мерзостей не получить и выговора, но за несколько слов правды попасть на каторгу. Жестокое время, проклятое время! Блат и ложь царствуют повсюду, нарядившись в плащи «народолюбия», «демократии», «свободы» и т. д. Ну и век, ну и век! Век крови и слез.
186. Сегодня открылся съезд партии>10). Этого съезда я долго ждал как праздника, и, несмотря на это, на душе у меня тревожно. Хочется плакать… Закончил работу над вершиной своего творчества – трагедией «Жертва обстоятельств». .Страшная правда жизни сама по себе вылилась из души моей. Вылилась и хорошо во всех отношениях легла на бумагу. Есть все: и горячие чувства, и мудрость, и сюжет, и нужные слова, нужный тон. Частности и целое слились воедино, как монолит. Это творение свое я могу смело приравнять к таким памятникам литературы, как «Слово о полку Игореве», «Памятник» Пушкина, «На смерть поэта» Лермонтова, «Письмо к Гоголю» Белинского, «Во весь голос» Маяковсксго. Жалко, что не владею техникой стихосложения, получилось бы еще крепче, ясней. Дурак, что забросил свои детские увлечения стихами!
195. В современных нравах слишком ясно просвечивает конфуцианство (механическая покорность старшим авторитетам), буддизм (смирение, рабская покорность), христианство (вера, если не в загробную жизнь, то в какое-то мифическое будущее). Раньше шел процесс превращения социализма из утопии в науку, а теперь начался обратный процесс – превращение коммунизма из науки в утопию.
200. Никто так не поднимался до высот земного божества, как Сталин последних 10 лет. И никто так тонко не врал, как врет он в последние годы. На словах все правильно, а на деле все наоборот. Я мог бы привести десятки положений подтверждения. Он перестал быть народным. За его спиной прячутся мерзость и обман.
201. ХIХ съезд партии – безудержное, наглое подхалимство и ослепительный блеск трескучих речей и грохот аплодисментов. И всему придается видимость народности… Хоть бы для смеха, для формы внесли какие-либо изменения в новый партийный устав>11). Зачем обсуждали? Создать видимость демократизма.
204. Любопытно: христианство утвердилось в период упадка рабовладельческого строя как акт отчаяния трудовых низов; вера человека-героя в спасителя стала единственной надеждой на спасение; она поддерживала в человеке человека, преследовалась властями, а уже потом превратилась в средство угнетения. Примерно то же самое получается и сейчас: вместо мифического бога люди выдумали реального – Сталина. Он все сделал, он все может, на него вся надежда>12). В общем, христианство – это наивная мечта о коммунизме.
210. Римский император Константин окончательно утвердил самодержавие. При нем христианство стало (313 год) официальной религией. При нем же введены ранги для чиновников «превосходительство» «сиятельство», «светлость» и т. д.
Кстати, как много общего в поведении наших чиновников с поведением чиновников Римской империи, хотя наши и не имеют титулы. (Впрочем, есть и титулы: «лауреат», «депутат», «кавалер» и т. д.)
214. Более пристальное изучение истории все больше и больше заставляет пристально, основательно разобраться:
а) в эпохе Цезаря, Нерона и Августа: слишком много из этой эпохи перенесено в нашу жизнь – жестокость, властолюбие, заигрывание с демосом или плебеями, меценатство, опала таких поэтов, как Овидий;
б) в эпохе Кальвина: слишком много похожего в поведении Кальвина и современных правителей России; мы, грешные (образ Уздечкина)>13), уж очень похожи на наивных коммунистов того периода, а о колхозниках и говорить нечего – их надули самым безбожным образом;
в) в эпохе первой буржуазной революции во Франции: эволюция Робеспьера, казнь Дантона, убийство Марата, образование болота; убийство Кирова, создание болота из правящей аристократии в период войны и в послевоенное время;
В коллективной монографии, написанной историками Пермского государственного технического университета совместно с архивными работниками, сделана попытка детально реконструировать массовые операции 1937–1938 гг. на территории Прикамья. На основании архивных источников показано, что на локальном уровне различий между репрессивными кампаниями практически не существовало. Сотрудники НКВД на местах действовали по единому алгоритму, выкорчевывая «вражеские гнезда» в райкомах и заводских конторах и нанося превентивный удар по «контрреволюционному кулачеству» и «инобазе» буржуазных разведок.
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Псевдо-профессия — это, по сути, мошенничество, только узаконенное. Отмечу, что в некоторых странах легализованы наркотики. Поэтому ситуация с легализацией мошенников не удивительна. (с) Автор.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данная книга не просто «мемуары», но — живая «хроника», записанная по горячим следам активным участником и одним из вдохновителей-организаторов событий 2014 года, что вошли в историю под наименованием «Русской весны в Новороссии». С. Моисеев свидетельствует: история творится не только через сильных мира, но и через незнаемое этого мира видимого. Своей книгой он дает возможность всем — сторонникам и противникам — разобраться в сути процессов, произошедших и продолжающихся в Новороссии и на общерусском пространстве в целом. При этом автор уверен: «переход через пропасть» — это не только о событиях Русской весны, но и о том, что каждый человек стоит перед пропастью, которую надо перейти в течении жизни.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.