Я всех их знал. История моих знакомств, серьёзных и не очень - [4]

Помню, Арканов, стоя на сцене, закончил читать один рассказ. Публика, не поняв, что рассказ закончен, не аплодировала. Арканов подождал немного и стал читать следующий, еле-еле вырулил на средние аплодисменты. Сошёл со сцены совершенно белый и сказал мне:

– Я, кажется, занимаюсь не своим делом.

Я попытался успокоить Арканова. В общем, он и не должен был подстраиваться под малограмотную публику.

Когда мы ездили по «дырам», ему, конечно, было тяжело с его изящными, не очень эстрадными рассказами. А в больших городах его принимали хорошо. Однажды мы ездили по Казахстану где-то в районе Усть-Каменогорска. Я пробовал там номер, написанный для Винокура. Пародии на Мартынова, на Магомаева, на Лещенко. Я, конечно, пою плохо, но, поскольку это были пародии, всё проходило нормально.

И вот я стал уговаривать Арканова исполнить этот мой номер со сцены:

– У тебя слух абсолютный, кроме того, я из зала посмотрю, как это всё получается.

Он отказывался:

– Да неудобно, ну что я как старый дурак выйду, петь начну.

Но всё же я его убедил.

Арканов вышел и по бумажке стал исполнять этот пародийный номер. Пел хорошо и даже похоже на оригиналы. Имел успех. Как только он сошёл со сцены, я начал:

– Ну как тебе не стыдно, старый дурень, стоит, поет, изображает певцов, писатель называется!..

И оба мы умирали со смеху. Никто на розыгрыши не обижался.

Часто мы с ним разыгрывали других. Причём Аркадий Михайлович, человек очень сообразительный, всё схватывал на лету и тут же подыгрывал.

Так, в Ленинграде мы с ним стояли в очереди в кафе в гостинице. Подходит пародист Брайнин, встаёт за нами.

Я обращаюсь к Аркадию и говорю:

– Ну что, Аркан, поедем или нет?

(Мы предварительно не сговаривались, всё чистая импровизация.)

– Да можно, – сказал Аркан, ещё не понимая, куда я его зову.

– Ты знаешь, – продолжал я, – сейчас зима, и эти овощи на дороге не валяются. Есть смысл поехать и выступить.

– Пожалуй, – согласился Аркан.

Брайнин насторожился.

– А в чём дело? – спросил он у меня.

– Да тебе это вряд ли будет интересно.

– Это почему вам интересно, а мне нет?

– Да понимаешь, тут позвонил председатель колхоза, всего шестьдесят километров от Ленинграда, предлагает выступить.

– А что даёт? – заинтересовался Брайнин.

Аркан тут же подхватил тему:

– Два мешка картошки, мешок моркови.

– И полмешка свеклы, – добавил я.

– Аркан, Аркан, а я, я тоже поеду, – говорит Брайнин.

– Да понимаешь, – говорю я, – проблема, как их, эти мешки, в Москве до дома довезти. Тут-то председатель даёт транспорт, а в Москве что делать?

– Я, я, я, – торопливо затараторил Брайнин, – я обеспечу, я с машиной договорюсь. У меня знакомый есть.

Договорились, что он, Брайнин, будет в три часа сидеть в номере и ждать звонка председателя.

В два мы с Аркановым поехали к Городинскому играть в карты. И я еле уговорил Городинского позвонить в номер Брайнину и пригласить его от имени председателя колхоза на концерт. Но Городинский сделал это так неумело, что Брайнин всё просёк и обиделся – конечно, на меня.

Но иногда и Арканов обижался.

Так, когда он в 1991 году начал петь со сцены, я в «Лужниках», представляя его залу, сказал:

– Выступает молодой начинающий певец Аркадий Арканов.

Он обиделся, но ненадолго.

Аркан вообще считался довольно равнодушным и эгоистичным человеком, но именно он помог мне, когда у меня тяжело заболела мама. Во-первых, попросил своего брата, анестезиолога, чтобы тот устроил консультацию у хорошего специалиста в Онкоцентре. А когда болезнь мамы зашла очень далеко, попросил Василия Аксёнова достать в Париже дефицитное лекарство. Аксёнов в Париже попросил каких-то друзей Зои Богуславской, лекарство достали, и Аксёнов, который виделся со мной всего лишь раз в жизни, привёз его из Парижа. Дело в том, что его мама болела той же болезнью, что и моя. И он лечил её этим лекарством.

Я никогда в жизни не забуду того, что Арканов мне тогда помог, помог моей маме.

Иногда Арканов бывал несправедлив. И обо мне порой говорил неприятные вещи. Но это не имеет никакого значения. Для меня всегда любую обиду будет перевешивать это вот лекарство, которое при его помощи привезли из Парижа.

А когда травили Аксёнова и писали про него гадости в газетах, выдавливая его из страны, я всегда вспоминал, как он мне, малознакомому человеку, вёз из Парижа лекарство. Дай ему Бог всего хорошего.

* * *

Как-то мы с Аркановым, Воловичем и старухами Маврикиевной и Никитичной (Тонковым и Владимировым) поехали в Гомель.

Поскольку звёздами у нас были Тонков и Владимиров, то и публика на нас ходила соответствующая.

Нам, остальным, было тяжело. И вдруг Борис Владимиров стал исполнять аркановских «Бухгалтеров». В зале стон стоял.

Я сказал Арканову:

– Ну вот же есть у тебя номер для простой публики.

– Да неудобно, – отнекивался он.

Однако я его убедил, и на следующих гастролях он попробовал своих «Бухгалтеров», которых не читал со студенческих времён. И прошёл с большим успехом. И исполнял этот номер впоследствии ещё лет пятнадцать. Этот номер дал ему уверенность. Он знал: что бы он ни читал, в конце всё равно прикроется «Бухгалтерами».

Через какое-то время, в конце 80-х, он стал выступать даже с сольными вечерами. А в 90-х Арканов, объединившись с Оганезовым, стал петь со сцены смешные песенки. И делал это виртуозно. Открыл свою нишу. Это пародии на современную попсу. Песни про Анну Каренину или про Настасью Филипповну с позиций современного песнетворчества.