Я всех их знал. История моих знакомств, серьёзных и не очень - [24]

А через месяц его не стало…

Утром, когда он шёл на работу, кто-то остановил его в лесу и убил ударом по голове. Это случилось 9 сентября 1990 года. С тех пор прошло много лет. Теперь я понимаю, что отец Александр был святым человеком. Думаю, что рано или поздно Церковь канонизирует его как святого мученика.

А многие его прихожане и при жизни понимали, что отец Александр – святой. Мне он заменил отца и, думаю, не только мне. Мы его так и называли – отец. Я рад тому, что Александр Владимирович дожил до признания: ему разрешили выступать, и он выступал. Он читал воскресные проповеди по телевидению, и читал прекрасно. Он открыл университет, где и преподавал. Он организовал шефство над больницей. Он даже съездил в Италию, где читал лекции при большом стечении верующих.

Говорят, его убийство было одним из звеньев общего заговора с целью переворота. Может быть, и так. Однако ничего у заговорщиков не получилось. Потому что ежегодно собираются люди в вечер памяти отца Александра. Полный зал обычно бывает в Доме культуры им. Серафимовича. Издаются книги, и история восьмитомная издана. И книги об отце Александре издаются. И община его живет и процветает в церкви Космы и Дамиана. И в Новой Деревне построена новая церковь, о которой мечтал отец Александр. 9 сентября там бывает битком. И даже В. Спиваков в этой церкви выступает со своими учениками.

Так что убить отца Александра не удалось.

Владимир Мигуля

Когда-то, году в 79-м, я познакомился с композитором Владимиром Мигулей. Мигуля написал много хороших песен, которые живут и по сей день: «Поговори со мною, мама», «А мне не надо от тебя», «Земляничная поляна», «Аты-баты, шли солдаты» и многие другие.

Володя и сам хорошо исполнял свои песни. И даже однажды представлял нашу страну в Сопоте.

Мы с ним года два ездили на гастроли.

В 1980 году мы с ним поехали отдыхать в Тарусу. Володя решил принять участие в конкурсе на лучшую песню об олимпийском Мишке.

Однажды он спел мне песню «Мишка олимпийский, олимпийский Мишка, да».

Я в ответ пропел ему: «Леди, леди, леди» – и так далее. Потому что мелодия была как раз песни про леди.

Это бывает. Засядет в голове, а потом уже кажется, что это твоё. Я однажды написал стишок: «Ехали медведи на велосипеде» – и радовался минуты три, пока не вспомнил, что это Чуковский.

Однажды мы с Мигулей поехали на гастроли в Юрмалу. Там к нам в гостиницу пришёл Михаил Звездинский и предложил принять участие в «ночнике». Звездинский снимал ресторан, приглашал звезду для выступления и продавал обеспеченным людям билеты по 100 рублей.

Напоминаю, в то время это была зарплата инженера в месяц!

На таком вот «ночнике» однажды нагрянула милиция. Дело было незаконное, по статье «Частное предпринимательство». Звездинского, рассказывают, нашли в пустом баке и осудили на несколько лет.

Но самая интересная история у нас с Мигулей произошла с песней «Трава у дома». Когда-то Мигуля написал эту песню на стихи Анатолия Поперечного и исполнил её по телевидению 12 апреля, в День космонавтики. На другой день он сказал мне:

– Знаешь, хорошая мелодия получилась, а слова – так себе. Может, ты получше напишешь?

Я попросил текст, прочитал его и говорю:

– Нет, я лучше не напишу. Тут хороший текст. У меня точно такой не получится.

А Анатолий Поперечный был профессиональный поэт, написавший до того песню «Соловьиная роща» – всесоюзный шлягер.

– Думаешь, нормальный текст?

– Просто хороший, – сказал я.

И только через несколько лет, когда группа «Земляне» сделала оригинальную аранжировку и мощно спела эту песню, песня стала чуть ли не гимном космонавтики.

Вот такая история. А согласись я переделать текст, и не было бы хорошей песни.

Никита Михалков

В самом начале 70-х годов я во главе агитбригады МАИ ездил с концертами по Камчатке.

С деньгами было плохо, а у меня в бригаде шестнадцать артистов, вот я и договорился с директором Петропавловской филармонии поработать на танцплощадке. Там собиралось до трёх тысяч человек. А у меня оркестр, две певицы, два певца. И вот – полная танцплощадка народу. Прохладно, хотя дело было летом. Наш оркестр играет, певицы поют, народ танцует. Я бегаю то на вход, где стоят мои контролёры, то со сцены что-то вещаю.

В какой-то момент подходит ко мне наша певица Галя и говорит:

– А я только что танцевала с Никитой Михалковым. – А он уже был известным артистом после «Я шагаю по Москве». – Вот он, – говорит Галя и показывает со сцены в зал.

А там действительно Никита. Я его позвал на сцену. Он поднялся. Мы пошли за кулисы. Поскольку было холодно, я налил ему полстакана водки. Мы с ним выпили. Был Михалков довольно мрачный. Показал мне руки, на ладонях были кровавые мозоли от гребли. Он проходил там курсы молодого бойца.

Я удивился тому, что он здесь. Всего несколько месяцев назад я его видел в ресторане ВТО.

Он только пожал плечами:

– Вот так вышло, что забрали сюда. – Мы ещё выпили, и он сказал: – Мне пора идти, сейчас драка будет.

– Какая драка? – спросил я.

– Штатские на военных.

Он ушёл к танцующим. Драки, по-моему, не было.

Помню, что впоследствии я ему напомнил этот случай, но, думаю, он его начисто забыл. И меня он, естественно, не помнит и по сей день не здоровается.