Я все еще влюблен - [76]

Ах, вот оно что! Сразу все вспомнилось. Это был тот самый посланец пфальцского правительства, который ворвался в зал во время обеда в отеле «Париж» и принял Маркса за премьер-министра вместо Брентано. Маркс тоже засмеялся:

– Премьер-министром я пока не стал. А вы давно в министерском кресле?

– Второй день.

Шмитт пожал руку Марксу, усадил его против себя, и не успел гость опомниться, как на столе, мгновенно освобожденном от бумаг, появилась бутылка вина и два бокала.

– Благодарю, я пить не буду.

Но Шмитт все-таки разлил вино и поднял свой бокал:

– У меня, господин Маркс, есть прекрасный тост, поднимите все-таки сосуд с этим райским напитком.

– Нет, это совершенно исключено.

– Знаете, за что я хочу выпить? За нашу совместную работу! Я предлагаю вам стать моим заместителем.

– О нет! Это никак не входит в мои планы.

– Но отчего же? Уж раз вы здесь… По образованию вы, как и я, юрист. Кому же, если не нам, юристам, возглавить это министерство?

Шмитт долго, едва ли не целый час, уговаривал Маркса, предлагал ему и другие высокие должности, уверял, что может добиться даже его назначения на пост заместителя премьер-министра, но Маркс оставался непреклонен. Шмитт с огорчения выпил всю бутылку один, и они расстались.

Когда Маркс выходил из Фрухтхалле, отряд гражданского ополчения все еще продолжал маршировать…

•

Выполняя свою долю общего плана, Энгельс направился первым делом к Фридриху Аннеке, командующему артиллерией. Он считал весьма отрадным фактом то, что столь важный пост доверен именно Аннеке, члену Союза коммунистов, недавнему офицеру, профессиональному артиллеристу.

Вчерашний редактор «Новой Кёльнской газеты» встретил Энгельса в новеньком мундире подполковника пфальцской армии. Выглядело это внушительно. Но из разговора скоро выяснилось, что вся артиллерия состоит из нескольких трехфунтовых орудий и небольших мортир, а для того чтобы увеличить эти жалкие силы, ничего не делалось. В ответ на возмущенное недоумение Энгельса подполковник Аннеке только развел руками.

– А что можно сделать? Французское правительство запретило вывоз в Баден и Пфальц всякого оружия. Мы послали тайных агентов в ту же Францию, в Бельгию, и они уже кое-что закупили, но как ввезти?..

– Как ввезти? А разве перевелось бессмертное племя контрабандистов?

– Контрабандистов? Но это же…

– Ах, ваше правительство ими брезгует? А как вы будете выглядеть перед лицом до зубов вооруженного врага? Вы об этом думаете? Ваши агенты во Франции давно могли бы доставить оружие в Сааргемюнд и Лаутербург. А там, насколько мне известно, контрабандистов всегда хватало.

– Допустим, так. Но ведь орудия через границу тайно не переправишь.

– Да? – усмехнулся Энгельс. – Ты плохо знаешь контрабандистов. Они тебе слона переправят, только заплати как следует. Это во-первых. А во-вторых, есть и другие источники пополнения орудийного парка.

– Это какие же? – удивился Аннеке.

– Ты видел коллекцию старых стволов, сложенную перед Фрухтхалле? Они не так уж стары и вполне могут сгодиться для мортир. Или ты опять брезгуешь?

Чем дальше, тем тяжелей становился разговор и все отчетливее вырисовывалась картина вялой бездеятельности и неспособности Аннеке руководить порученным ему делом. Когда все стало предельно ясным, Энгельс сказал:

– Вот что, друг. Союз коммунистов не может мириться с тем, что его член так нерадив и безответствен на столь важном посту. Чтобы не бросать пятно на наш Союз, ты должен оставить этот пост. В Кёльне мы защищали тебя на страницах «Новой Рейнской газеты» и в суде не для того, чтобы в Кайзерслаутерне ты порочил нас. До лучших встреч, подполковник.

Холодно расставшись с Аннеке, Энгельс долго бродил по городу, внимательно приглядываясь ко всему, что делалось и не делалось для обороны. Во второй половине дня, устав и проголодавшись, он зашел в казино пообедать. Сев за столик и сделав заказ, Энгельс попросил лакея дать газеты. Тот извинился, сказал, что есть свежие номера только местного «Вестника города и деревни», органа пфальцского правительства, а другие газеты все старые.

– Что ж делать, посмотрим, какие есть.

Лакей принес сегодняшний «Вестник», сравнительно свежие номера «Франкфуртской газеты», «Газеты Карлсруэ» и пятидневной давности «Кёльнскую газету». С нее, со старой знакомой «Кёльнской», Энгельс и решил начать чтение. Но первое же сообщение, которое он прочитал, заставило его поспешно встать из-за стола, отказаться от обеда и пойти искать Феннера фон Феннеберга, главнокомандующего и начальника штаба пфальцской армии. Оказалось, что он располагался в доме недалеко от Фрухтхалле.

Даниель Феннер фон Феннеберг, молодой австрийский офицер, ровесник Энгельса, в прошлом году во время восстания командовал национальной гвардией Вены. Имя Энгельса он хорошо знал и потому встретил гостя весьма любезно, принялся было расхваливать его статьи в «Новой Рейнской». Но у Энгельса охоты любезничать не было. Он сразу протянул через стол «Кёльнскую газету».

– Что это? – удивился главнокомандующий, бегая глазами по странице и не находя на ней ничего интересного.

Подождав несколько мгновений, Энгельс ткнул пальцем в нужное место: