Я — врата. Биография (Избранные беседы, том VI) - [35]

«В то время, когда я путешествовал по Индии много лет, это случалось почти каждый день. Приходили люди, хорошо осведомленные люди: пандиты, ученые — обученные люди — и говорили: „Мы хотим кое-что обсудить с тобой“. И мой ответ всегда был следующим. „Если вы что-то знаете, то поделитесь со мной. Я буду рад и счастлив получить это. Если вы не знаете, то что-то знаю я. Я могу поделиться этим с вами, возьмите. Если мы оба знаем, тогда совсем нет необходимости говорить. Если же мы оба не знаем, тогда что же нам обсуждать? Дискуссия бессмысленна!“»

Постепенно, на фоне факта своей активности, несмотря на то, что раджас интенсивно тратилась на путешествия, споры, дискуссии и дебаты, Бхагаван пришел к пониманию, что за все эти годы он не добился сколь-нибудь существенного прогресса во влиянии на индийское общество. Отсюда, по словам Бхагавана, эти путешествия стали все менее и менее значительными:

«Я обращался к миллионам людей в этой стране, затем я остановился. Я обращался к тысячам и бывало, что на один митинг собиралось по пятьдесят тысяч человек. Я путешествовал по всей этой стране пятнадцать лет, из одного конца в другой. Я просто стал уставать от всего этого, потому что каждый день я должен был начинать с А, В, С. Так было всегда: А, В, С; А, В, С; А, В, С. И мне стало абсолютно ясно, что я никогда не смогу добраться до X, Y, Z. И я прекратил путешествовать.

Однажды на митинге я говорил о Кришне, а люди, повернувшись спинами ко мне, беседовали друг с другом… Это был последний день, последняя соломинка. В середине я ушел. Председатель митинга спросил: „Куда вы пошли?“ Я сказал „Я ухожу навсегда Я заканчиваю с этими глупыми людьми. Я говорю о Кришне — они пригласили меня рассказать об этом, — но, кажется, никто не хочет слушать“».

В течение этой фазы путешествия Бхагаван неоднократно возвращался в Джабалпур, чтобы уединиться, побыть некоторое время одному. Но и это становилось все более и более трудным. Бхагаван объясняет:

«Пятнадцать лет я жил подобно Иисусу, постоянно странствуя, и не мог даже на одно мгновение остаться один. Поэтому я опять и опять возвращался в Джабалпур, где я мог провести время в одиночестве. Джабалпур был очень несчастливым местом. Я бродил по всей стране и везде встречал людей — но не в Джабалпуре, он был моей вершиной. А когда я прибывал в Бомбей или в Дели, или в Пуну, люди спрашивали меня, почему я каждый раз отправляюсь потом назад, в Джабалпур… Это было необходимо. Я мог бы переезжать из Пупы в Бомбей, из Бомбея в Дели, из Дели в Амритсар, из Амритсара в Шри-Нагар. Почему же я сначала должен был ехать в Джабалпур, а затем начинать через несколько дней все снова?

Джабалпур был моей вершиной. Здесь я был абсолютно одинок. Когда мое одиночество стало невозможным и сюда начало приезжать множество людей, тогда я оставил это место…»

Итак, почти через четыре года после своего ухода в 1966 году из университета Бхагаван решил покинуть Джабалпур. Он прекратил свои путешествия, уменьшил количество медитационных лагерей и начал собирать свою личную библиотеку. Его друзья с радостью и готовностью нашли в Бомбее ему место, где он мог бы иметь свое собственное пространство, а также встречаться с людьми.

29 июня 1970 года он произнес прощальную речь на вечере в Шахид Смаран Бхаван в Джабалпуре, выступив перед вице-канцлером Джабалпурского университета, журналистами, писателями, профессорами, издателями газет и другими именитыми горожанами. После всех приветственных речей попросили выступить Бхагавана. Он сказал:

«Люди говорят, что я стал Махатмой. В действительности же, будет более правильно называть меня странником. Сегодня я здесь, завтра в Бомбее, а день спустя я могу уехать в Нью-Йорк. Куда божество возьмет меня, туда я и поеду Я не забуду Джабалпур еще по той причине, что причинил боль многим людям. Я громил их эрудированные беседы, и мои рассуждения, конечно, обижали их. Теперь я вижу, что эти раны не залечены, и поэтому я не хочу, чтобы вы сидели спокойно. Я здесь для того, чтобы наносить раны, для того, чтобы вы думали — а эта страна никогда не думает. И помните, что страна, в которой мышление и рефлексия остановились, имеет почти отмершие корни. Поэтому, когда я увижу, что ваши раны начали затягиваться, я вернусь и ударю в них… Я хожу всюду не по своему собственному желанию. Это происходит по божественной воле. Я повторяю много раз: думайте. Если поток мыслей однажды остановится, вода превратится в грязную лужу, а если будет продолжать течь то скоро станет рекой».

Бхагаван прибыл в Бомбей. Здесь он начал то, что было совершенно новой формой для него — регулярные вечерние дискурсы с пятьюдесятью близкими людьми о духовных и эзотерических материях. Он вскрыл секреты различных духовных традиций, освещал вопросы, возникшие после предыдущей лекции, и шел в своих ответах очень глубоко. Это был очень интенсивный, живой, мощный диалог; большинство этих бесед были переведены с хинди и опубликованы под названием «Мистический опыт».

Те, кто был близок к нему и течение этого периода, рассказывают, что его излучение и сила были таковы, что человек начинал трястись, кричать или ощущать громадный поток энергии, даже просто будучи около него. Люди чувствовали его очень интенсивно в течение одного из его медитационных периодов, проведенных в августе 1970 года. Люди сотрясались, когда он начинал смотреть на них или прикасаться к ним. Он объявил в своем лагере, что хочет посвятить в саньясу тех, кто чувствует внутреннюю связь с ним. Таким образом, в течение медитационной сессии, устроенной с 25 сентября по 5 октября 1970 года в Манали, в прекрасной долине Гималаев, Бхагаван посвятил в саньясу шесть человек. Он дал новые имена этим индивидуальностям и формально начал Международное Движение Нео-саньясинов.