Я воевал в Корее - [31]

На нашем правом фланге находился греческий батальон, который наряду с австралийцами и канадцами пользовался у нас неплохой репутацией. Канадский батальон теперь входил в состав нашей бригады.

По ночам все еще было очень холодно, но дни стояли теплые, солнечные. Удивительно живописно выглядели лесистые горы, когда солнечные лучи, пробиваясь сквозь деревья, падали на сверкающий снег. Постепенно «оттаивая» после суровой зимы, мы жадно вдыхали свежий воздух, насыщенный чудесными ароматами деревьев. На одном месте сидеть не приходилось — чуть не каждый день совершали переходы.

Как-то мы проходили через деревню, сожженную напалмом. Мы видели обуглившиеся, изуродованные трупы крестьян. Напалм — страшное оружие, и война вовсе не дает права прибегать к средствам уничтожения, которые несут самую мучительную и ужасную смерть. Если уж так необходимо убивать, можно найти немало других способов. Летчики поливали напалмом мирные города и деревни без всякого разбора. Мы убедились, что от напалма страдают прежде всего и больше всего мирные жители. Напалмовые бомбы должны быть запрещены!

В гористой местности наступать трудно. Нам приходилось карабкаться по горам высотой от тысячи до двух тысяч метров. Особенно тяжело было резервистам, которыми пополнились наши роты. Многим из них, прошедшим через испытания второй мировой войны, было уже под тридцать, и они с трудом поспевали за молодежью. Естественно, это снижало нашу подвижность. Усилилась заболеваемость среди солдат. Не меньшим бичом было также постоянное недосыпание и плохое питание.

Тринадцатого марта нас сменил американский полк. Колонна полка растянулась на несколько километров, и американцы собирались на автомашинах добраться чуть ли не до самых позиций, но вскоре убедились, что даже их знаменитые «виллисы» не могут преодолеть крутые горные подъемы. На сей раз им пришлось воспользоваться собственными ногами.

Наконец мы с радостью узнали, что поступаем в резерв корпуса. За полгода непрерывных боев нам впервые предоставили официальный отдых. Попасть в корпусной резерв было большой роскошью — на это могли рассчитывать только части, особо отличившиеся в боях. Значит, командование оценило наши боевые качества.

На юг мы поехали на грузовых автомашинах и, предвкушая долгожданный отдых, стали уже забывать о морозах, которые так измучили нас. Ясное, безоблачное небо и красивые пейзажи поднимали настроение солдат. Непрерывные переходы и систематическое недосыпание измотали нас, и мы мечтали только об отдыхе.

Мы прибыли в деревушку, расположенную к северу от Чипённи. Почти все дома этой деревни, оставленной жителями, были полуразрушены, но и в них уже разместились лисынмановские войска. Очевидно, им, как и нашему полку, командование приказало расположиться в этой деревне. Но наши офицеры заставили лисынмановцев уйти под предлогом, что те не имеют права находиться в одной деревне с англичанами.

В большей части домов было ужасно грязно, и нам пришлось разбить лагерь на берегу реки. Холода прошли, и спать на свежем воздухе было довольно приятно, к тому же и за водой недалеко ходить.

В этой деревне нам предстояло пробыть несколько дней. Наконец мы избавились от ужасов войны, и мирную тишину нарушала только далекая артиллерийская канонада да гул изредка пролетавших санитарных вертолетов. Все было спокойно, и мы вели тихую, размеренную жизнь. Постельные принадлежности, присланные из тыла, казались просто роскошью. У нас ввели строгую казарменную дисциплину, и мы стали похожи скорее на учебную, чем на боевую часть.

Мне хотелось побыть одному, забыть о пережитых ужасах. Я часто забирался на какой-нибудь холм и наслаждался легким ветерком и теплым солнцем. Как приятны были эти прогулки без надоевшего тяжелого снаряжения.

Иногда я останавливался и подолгу любовался широким ручьем, сверкающим в лучах солнца. Меня окружали вершины, с которых недавно сошел снег. Они были так живописны, так величественны, что я чувствовал прилив новых сил и вдохновения. Если бы не война и не служба в армии, я бы еще больше полюбил и лучше понял эту страну. Сейчас, во время тяжелой войны, невозможно было создать нормальные условия жизни нищему, угнетенному народу Кореи, но разве справедливо оставлять его в этом положении? Некоторые высокопоставленные лица понимали, что эта страна в состоянии обеспечить своему народу лучшие условия существования, но предпочитали держать его в нищете. Настоящие патриоты мечтали о лучшем будущем и боролись за него. Я уверен: народ Кореи завоюет себе равное место среди других наций мира, хотя путь к этому будет долгим и нелегким.

Своим вмешательством в дела Кореи мы не только не помогали ей, а, наоборот, ухудшали ее положение. Чем больше бедствий причиняли мы этой стране, тем сильнее подрывали свою некогда почетную репутацию в глазах корейцев. Раньше некоторые корейцы относились с уважением к англичанам и даже к американцам. Но война не оставила от былого уважения и следа. Многие корейцы, узнав людей Запада, с горечью в сердце пробудились от иллюзий.

Нам никогда не удастся восстановить утраченный престиж.