Я воевал в Корее - [23]

По всей Корее строились новые города, но они служили интересам иностранного капитала, выкачивающего природные ресурсы страны, и национальной буржуазии, обогащающейся за счет своего народа.

…Добравшись до Южного берега реки Ханган, мы вдруг увидели позади огромное зарево пожара. Это было дело рук американцев. Прежде чем оставить Сеул, они взорвали свои склады, все большие здания и важные объекты. Еще когда мы проходили через город, грабители уже были за работой, безжалостно растаптывая последние искорки едва тлеющей городской жизни. Особенную активность они развили в тот момент, когда несчастные беженцы уходили из города. Здесь им было раздолье — они грабили население и квартиры. Дети, потерявшие родителей во время панического бегства, бездомные сироты были вынуждены просить милостыню, чтобы не умереть с голоду. Как-то мы увидели у обочины дороги маленькую девочку, которой едва исполнилось два годика. Мы взяли ее с собой, чтобы она не погибла в этом безудержном людском потоке. Страшно подумать — никому не было дела до этих несчастных детей! Нашу маленькую сиротку мы отдали в одной деревне на попечение старой крестьянки, которую обязали заботиться о ней.

Прошлой ночью Сеул оставили три последних американских полка. Остался только один батальон, но и он рано утром покинул город. Мы тоже оставили свои позиции под сильным натиском китайских войск и Народной армии. Каждая рота отходила под прикрытием артиллерийского огня. Через эти тяжелые испытания пришлось пройти и 29-й бригаде, у которой многие офицеры и солдаты попали в плен либо во время отхода, либо прямо на позициях.

Лисынмановские и американские войска расположились на южном берегу реки и лениво наблюдали, как «добровольцы» из местных жителей роют для них окопы. Американцы не задумывались над тем, что, заставляя корейцев выполнять эту работу, они тем самым увеличивают число своих врагов. Кстати, отрытыми окопами никто не воспользовался — в подобной обстановке они вообще не были нужны.

Итак, мы оставили Сеул, и в тот же день в город вошли китайские войска и части корейской Народной армии. В четыре часа дня над Капитолием уже развевался государственный флаг Корейской Народно-Демократической Республики. По-прежнему воздух сотрясали взрывы, и в северной части города, где почти не было боевых действий, все еще бушевали пожары. Во время боев Сеул считался своего рода «открытым городом», но даже это не спасло его от разрушения.

Через Сувон к востоку на Ичхон — таков был наш путь. Дороги были забиты колоннами, каждая из которых старалась раньше других пробиться к Пусану. Большие грузовики застревали на поворотах, и все движение останавливалось, пока их не удавалось сдвинуть в сторону. Колонны автомашин так перемешались, что никто толком не знал, куда едет.

Наконец мы добрались до деревни Пукдо, расположенной поблизости от Чхунчжу, в провинции Чхунчхон. Теперь мы очутились в самом центре Южной Кореи в стороне от автострады, которая ведет на юг через западную часть полуострова. Каким-то чудом всем нашим машинам удалось вырваться из беспорядочного потока, двигающегося на юг к Тэчжону и далее к Тэгу. Такого панического бегства мне еще не приходилось видеть. Единственная разница между этим бегством и бешеным рывком на север заключалась в том, что здесь нам не оказывали сопротивления. Впрочем, вскоре появились партизаны…

По пыльным дорогам с трудом тащились несчастные беженцы. Они пытались уйти подальше от тех мест, где разгорелись бои. И вот перед ними река Ханган. У переправы их останавливали — приходилось выбирать: или остаться на этом берегу или рискнуть переплыть реку. У себя на родине эти люди не могли переправиться через реку, когда хотели.

Американская военная полиция не останавливалась ни перед какими средствами, когда нужно было очистить дороги для движения транспорта и боевых машин. Мне не раз приходилось видеть, как американские солдаты избивали женщин и мужчин и даже открывали по ним огонь только за то, что они не выполняли их распоряжений. Такова была участь корейского народа, таково было поведение самозванных «освободителей», так выглядел «контроль над гражданским населением».

Но как только война забросила беженцев далеко на юг и они, очутившись под открытым небом без пищи и без пристанища, стали замерзать от холода, никто не подумал осуществить над ними «контроль» или оказать им какую-нибудь помощь. Прямо на дорогах многие корейцы умирали от голода и холода, зачастую попадали под колеса машин. Как могли эти люди поверить, что войска, оккупировавшие Корею, пришли сюда для блага ее народа?

Во взятии Сеула участвовали и части корейской Народной армии и китайские войска. Тех и других было примерно поровну. К этому времени северокорейские войска успели перевооружиться и пополнить свои сильно потрепанные дивизии вновь обученными солдатами. Партизанские отряды, действовавшие на севере, влились в ряды регулярной армии. Многие из них, отрезанные при нашем наступлении на север, вновь соединились с армией. Возможно, именно эти партизанские отряды, а не новые формирования и составили теперь основное ядро Народной армии. Во время наступления на север американцы захватили в плен много партизан, но по сравнению с теми, кому удалось избежать плена, это количество было незначительным. Закалившись в боях, накопив богатый опыт, партизаны вдохнули в армию новую силу. А Макартур считал Народную армию разгромленной!