Я, верховный - [18]

Но сейчас нас не интересует потомство. Потомство никому не дано нагнать. Когда-нибудь оно само вернется за нами. Я действую только приказом. Я приказываю только своею властью. Но как Верховный Правитель я также ваш родной отец. Ваш друг. Ваш товарищ. Знающий все, что нужно знать, и даже более того, я научу вас, что делать, чтобы идти вперед. С помощью приказов, но также и с помощью недостающих вам знаний о происхождении и судьбе нашей нации.

Всему свое время.

Когда наша страна была еще составной частью колоний, или Заморских Владений, как они тогда назывались, судебный чиновник, аудитор-прокурор аудиенсии[35] Чаркас Хосе Антекера-и-Кастро, прибыв в Асунсьон, увидел, какое бедствие гнетет Парагвай уже более двухсот лет. Он взял быка за рога. Суверенитет большинства древнее всякого писаного закона, власть народа выше власти самого короля, провозгласил он в кабильдо Асунсьона. Все были ошеломлены. Кто этот молодой судейский? Что он, с луны свалился? Уж не превратилась ли аудиенсия в сумасшедший дом? Мы вас не очень хорошо поняли, сеньор аудитор.

Хосе де Антекера, присланный расследовать обвинения, выдвинутые против губернатора, огненными буквами, делами запечатлел свой приговор: народы не отрекаются от своей суверенной власти. Тот факт, что они передают ее правительствам, не означает, что они отказываются осуществлять ее, когда правительства нарушают предписания естественного разума, источника всех законов. Угнетать можно только народы, которым по нраву угнетение. Но этот народ не таков. Он терпелив, но не раболепен. И вы не можете надеяться, господа угнетатели, что его терпение вечно, как загробное блаженство, которое вы ему сулите.

Хосе де Антекера приехал в Асунсьон не ослепленный наивной верой. Он непредвзято посмотрел на вещи и все досконально расследовал. То, что он увидел, возмутило его. Все было заражено абсолютистской коррупцией. Правители торговали должностями. Судьи мирволили тем, у кого было вволю дублонов. Разве я могу продать вам пост Верховного Диктатора? Я вижу, как вы, потупив глаза, лицемерно качаете головой. А вот Диего де лос Рейес Бальмаседа купил за горсть серебра (Место губернатора Парагвая. Антекера дал пинка под зад этому негодяю, и тот отправился в Буэнос-Айрес жаловаться вице-королю. Так прогнили Заморские Владении.

Щеголеватые энкомендеро[36] — сельская олигархия — благоденствовали в своих имениях за счет индейского быдла. Черные сутаны охраняли огромную казарму, созданную иезуитами империю в империи, где было больше подданных, чем у короля.

В халифате, основанном Иралой[37], четыреста счастливцев, уцелевших из числа конкистадоров, которые приплыли сюда в поисках Эльдорадо, вместо Сияющего Города нашли обетованную землю. И создали магометанский рай среди маисовых полей эпохи неолита. Вычеркни последнее слово, оно еще не вошло в употребление. Тысячи меднокожих женщин, самые прелестные гурии на свете, были в их полном распоряжении для услуг и услад. Коран и Библия соединились в индейском гамаке, напоминающем полумесяц.

Набат Антекеры поднял комунерос против приверженцев абсолютной монархии. Богохульства. Жалобы. Прошения. Интриги. Заговоры. Подметные листки, сатиры, памфлеты, карикатуры, пасквили — все это было и тогда. Иезуиты обвинили Антекеру в намерении объявить себя королем Парагвая Хосе I. А незадолго до того они хотели придать форму монархии своей коммунистической республике, короновав индейца Николаса Япугуайя под именем Николаса I, короля Парагвая и императора мамелюков[38]. Простите, сеньор, я не расслышал как следует то, что вы сказали о королях Парагвая. Не в том дело, что ты не расслышал. Временами ты не понимаешь того, что слышишь. Попроси негра Пилара рассказать тебе про это. Истории о королях Парагвая, Патиньо, не что иное, как басни, вроде эзоповых. Негр Пилар тебе их расскажет. Сеньор, как вы знаете, негра Хосе Марии Пилара уже нет. То есть он есть, но под землей. Не важно; попроси его рассказать тебе эти басни. Их как раз и надо рассказывать под землей, а слушать, усевшись верхом на могилу. Он их уже рассказал, сеньор, хотя и по-другому, на допросе с пристрастием в Палате Правосудия[39]. Я не придал им значения, решил, что со стороны вашего бывшего помощника и камердинера это просто увертка. Чего только не городят под пытками. Сам следователь дон Абдон Бехарано сказал мне, чтобы я не заносил эту околесицу в протокол. Что же сказал подлый негр? Он заявил и поклялся всеми клятвами, что его наказывают плетьми и пошлют на казнь за то, что он, ни мало ни много, хотел стать королем Парагвая под именем Педро I. Он это вроде бы со смехом сказал, хотя в душе у него, видно, кипела злоба, а лицо было мокрое от слез и соплей. И имел еще наглость добавить к этому какие-то зловещие предсказания, которые дон Абдон тоже не велел заносить в протокол. Ни единому слову этого злодея нельзя было верить. Все это были вздорные выдумки. Бред. А ты еще не понял, секретарь, что бред правдивее добровольной исповеди? Не пытался ли этот каналья подкупить тебя, посулив должность личного секретаря его величества в своей черной монархии? Ей-богу, нет, сеньор! А не обещал ли он сделать тебя консулом острова Баратария?