Я ваш Тургенев - [5]

И вот мы вылезли из редакционного авто на мокрую от снега мостовую у «Метрополя», буря мглою небо кроет, за зеркальными отреставрированными дверями которого горел яркий свет и хрустальные люстры отражались в больших зеркалах, вихри снежные крутя, и я почему-то отчетливо помню этот момент - мокрая мостовая и хрустальные люстры, это такое вечное место в нашем отечестве, тут бывали Ленин и Блок, а также Маяковский, Керенский, Сталин, Сахаров и Олеша, оно всегда было таким, какой бы режим ни был на дворе, какие бы ветры ни веяли над нами. То как зверь она завоет, то заплачет, как дитя.

И мы вошли, показав приглашение подозрительно глядевшему на нас, несмотря на редакционную иномарку, двухметровому швейцару с лицом капитана КГБ, и, спустившись в гардероб, тут же встретили знаменитого либерального адвоката, впоследствии защищавшего телевизионщиков с НТВ, и я даже поздоровался с ним, впрочем, он мне едва ответил, а молодая и аполитичная коллега громким шепотом спросила: кто это? На что адвокат моментально среагировал и сердито оглянулся, правда, сразу смягчившись, когда увидел перед собой молодую и симпатичную девушку, и даже улыбнулся коллеге мимолетно, и дальше мы пошли по мраморной лестнице с перилами в стиле ампир, которым суждено еще сыграть важную роль в нашем повествовании, мимо настоящего иссиня-черного негра в ливрее, кстати, чем-то похожего на Александра Сергеевича Пушкина, и подошли к звенелке-металлоискателю с охраной у дверей в какой-то зал, из которого слышалась музыка и гул голосов. И охрана, мельком взглянув на приглашения, внимательно проверила наши сумки и после моей дурацкой шутки о том, что у коллеги в сумочке револьвер, заставила нас дважды пройти через металлоискатель (несмотря на то, что я десять раз сказал, что это была шутка, а еще демократы) и только после этого пропустила нас в огромный, с колоннами зал, где происходила презентация, - повторю, если кто забыл: новой книги известной женщины-политика демократического толка, которую мы так неинтеллигентно обозначили Ириной Х. (пусть уж она нас простит, мы часто голосовали за нее в прошедшие времена).

Там мы с сотрудницей случайно разминулись, потому что она встретила знакомых из родственного издания, а я застрял у барной стойки, где метропольский бармен с презрительным взглядом (халявщики!) разливал гостям Ирины Х. бесплатную водку с соком, и у этой стойки нос к носу столкнулся с нашим героем. Вот это встреча!.. Мы обнялись.

Он удивился:

- Что вы здесь делаете?

Я улыбнулся:

- Да вот, работаю. А вы?

Я действительно не ожидал его там встретить, пустое, ненужное мероприятие - как тогда уже начали говорить, тусовка. Что ему там делать?

- Да вот, позвали, я пошел. Надо поддержать Иру.

Он был все такой же, почти не постарел, мне вообще кажется, что за время нашего знакомства он почти не менялся, и я увидел, что он обрадовался мне, хотя почему-то не слишком расспрашивал, как и что, в основном говорил о себе - о здоровье, литературных, газетных делах, немного кокетничал, что вот, мол, он уже старый, больной, усталый дурак, говорил, что время сейчас для молодых, говорил о романе, который писал, что вот опять его издадут и опять никто не будет читать, и зачем тогда это все. Еще мы в ту встречу много говорили о политике (шел уже 1999 год), и он, как всегда, сказал, что все будет и даже уже есть - более-менее хорошо, а я (тоже как всегда) сказал, что что же хорошего? Посмотрите, все это становится похоже на Южную Америку, на Чили или даже на Аргентину. И эта презентация, неудобно право, зачем Ирине Х. представлять свою книгу в ночном клубе, да еще в таком? Есть же всякие Дома кино, архитекторов, есть молодежные клубы, если так уж хочется быть современной… А он сказал, что это презентация, ничего особенного, законы жанра, я должен это понимать и что по-другому пока никак не получится, и это нормально, и мы, наверное, действительно были похожи, как недавно сказала мне моя жена, на эту смешную пару у Островского, Счастливцев - Несчастливцев, такой вечный русский спор, неразрешимый и, в общем, наверное, очень скучный - и старомодный к тому же.

Старомодный потому, что было подошедшие к нам две подруги из только что спевших «Канареек» (ну, не совсем к нам, конечно, - у него была тогда опять своя передача по ТВ, хоть и в воскресенье утром, но отдельная передача, поэтому, скорее всего, подошли к нему) тут же потухли. Две минуты, сначала не понимая, они слушали, о чем мы говорим, причем та, которая постарше, еще ничего, еще, как мне показалось, с сочувствием и даже улыбнулась, а молоденькая и сексуальная (я ее где-то за месяц до того как раз видел у Диброва, на тогда еще не закрытом НТВ), она еще и укусила немного, сказала, отходя, что-то типа: «А, вот вы о чем… Ну, тогда я пошла». На что он отреагировал очень хорошо, спокойно сказав ей (я-то занервничал, как же, не развлекли девушку!..): иди-иди.

И мы с ним сели за какой-то столик и взяли по пятьдесят, и еще по пятьдесят, а потом нас нашла моя коллега, которая уже сделала необходимые наброски для своей «светской жизни» и поэтому чувствовала себя в тот зимний вечер свободным художником. И мы очень неплохо посидели втроем, трепясь об искусстве, политике, журналах, и он немного кокетничал с моей коллегой, а я глазел по сторонам и на сцену, где тем временем (вы еще не забыли куда мы пришли?) рассказывали о жизни Ирины Х., о ее непростом творческом пути и выступали, сменяя друг друга: ее новый муж, клоуны, киндер-сюрприз Кириенко (название народное), ансамбль «Воскресение», писательница Мария Арбатова и дом моды Елены Макашовой, про которую, не заметив ее за соседним столиком, я довольно бестактно и громко спросил, не родственница ли она тому Макашову, генералу-путчисту, и коллега из «светской жизни» толкнула меня под столом, а на сцену все выходили и выходили какие-то люди из бизнеса и политики, которых я не знал.