Я ваш Тургенев - [17]

И вот он вдруг вспомнил эту заведующую культурой (которая к тому моменту из их газеты уже благополучно уволилась) и сказал, что это типичный случай для меня. Мне надо было прийти, познакомиться, как-то минимально наладить с ней отношения, он пошутил: даже трахнуть ее, что ли (девушка была относительно молодая и симпатичная), если уж я хотел регулярно работать у них. А не присылать тексты просто так, по «емеле», потому что существуют все те же «правила игры», которые понимают даже студенты, это альфа и омега, и что он не мог заставить ее меня напечатать, когда она даже ни разу меня не видела. И тут, повторяю, мимо идут эти два «молодых писателя». И один, кажется, услышал его слова про «не могу заставить печатать», и бросил на меня злобно-торжествующий взгляд, и чуть ли не улыбнулся.

Я подумал, что в его разговорах о «правилах игры» и всеобщем стремлении поучаствовать в этих литературных «вечерах» и вообще встроиться в какую-нибудь табель о рангах, которых сейчас существует множество, есть что-то неистребимо советское и очень странное. Времена-то на дворе совсем другие, кому нужны сейчас эти журнальные тетеньки, и их «вечера», и даже премии, которые они распределяют?

Вообще я вам скажу, я понимаю, как происходило то, что происходило в Союзе писателей СССР в прежние времена. Дело даже не в материальных благах («дать» - «не дать») и не в страхе перед начальством («попадет» или «нет»), а в таких вот взглядиках и чудесном отношении друг к другу, которое за этими взглядиками стоит… Ну скажите, что я сделал этому проходящему типу с модным поповским хвостиком и черной бородой-эспаньолкой, он же вроде меня видит первый раз в жизни? Тем более идет такой разговор. Жалко вроде коллегу? Но нет, наоборот, пустячок, а приятно. Интересно, а у других «творцов» - художников, музыкантов, актеров - тоже так?

Короче, мы расстались с нашим героем весьма недовольные друг другом, и я даже подошел к стоявшей неподалеку машине и сказал Валерию Ивановичу, изрядно его обрадовав, что не поеду, доберусь сам. Потом, некоторое время, предупредив «Цветной бульвар», проплутал по окрестным переулкам, готовя будущий тридцатиминутный диалог на тему «ситуация в стране и современном русском искусстве» с нашим героем и парой корреспондентов не то ВВС, не то французского телевидения. Кажется, французского телевидения я толком не рассмотрел.

7

- Тимошенко?! - сказал он. - Вы что, серьезно считаете ее революционеркой? Она же сидела в тюрьме за хищения!.. Чтобы при Кучме попасть в тюрьму по этой статье, надо было совершенно запредельно воровать. Неужели вы всерьез верите во всю эту оранжевую компанию? Посмотрите, что они устроили на Украине после своей победы!.. Это же смешно!..

Ну, читатель уже не удивится, если я скажу, что в следующий раз мы увиделись опять года через два с лишним. По-видимому, это был наш «период обращения», как говорят в астрономии. Я где-то читал, что раз в несколько лет планеты Солнечной системы сближаются, гравитационно и магнитно воздействуют друг на друга, и тогда время запускать спутники и проводить всякие научные исследования.

Если прошло почти два года, то можно посчитать, что мы встретились совсем недавно, где-то этим летом. Как говорится, много воды утекло. Напоминаю, что в отчетный период произошла украинская революция, я делал репортаж из революционного Киева и рассказывал ему об этом, а в частной жизни наш герой выпустил две книги, одна из которых получила престижную литературную премию и даже не одну, - он снова стал заметным и знаменитым. Моя давнишняя знакомая (из 1-й главы, помните?) оказалась права, и, может быть, поэтому наша встреча получилась на редкость симпатичной, хотя, если исходить из тематики и стилистики наших бесед, у него ничего не изменилось - он все так же ругал демократов и так же говорил, что устал.

Мы опять встретились на Кутузовском. Кто-нибудь наверняка еще пнет меня за географию наших встреч, но просто смешно - я действительно уже очень давно живу в тех краях, еще с тех пор, когда они не были такими «престижными», а наш герой регулярно проезжал по Кутузовскому в свой загородный дом. Хотя читатель может считать, что я придумал и местом встречи на что-то намекаю. Я ни на что не намекаю, так получалось ближе и легче, не подумайте, что его резиденция находилась по знаменитому Рублевскому шоссе, просто так было проще попасть на Волоколамку, где он жил, чем по демократическому и забитому машинами Ленинградскому проспекту.

И вот мы встретились в полупустом кафе (было начало недели в начале лета), солнечно, еще не очень жарко, в кафе был хороший кондиционер, я немного опоздал и, войдя, сразу увидел его у окна в светлом пиджаке и любимых круглых очках с бровями домиком над очками.

Как я уже сказал, после небольшого вступления - как дела-погода-что-вообще-поделываете, оформления заказа - аперитив, потом горячее - он сразу сообщил мне, что наше с ним дело, литература, оно между прочим, нехорошее. Почему? Потому что оно греховное и небожеское.

- Ведь мы создаем свой мир, а это может делать только Бог, - сказал он.

После небольшой паузы (переваривая информацию) я удивился: