Я вас поглажу мягкой лапой - [19]

Упрямо писал иероглиф «четыре».

Он был самураем

Священного Солнца,

Но был не похож на простого японца.

Какие-то гены сыграли с ним шутку,

Ему снился ночью тонувший «Титаник»,

Он чистил сушеную длинную рыбку

И капал по капельке «Балтики» краник.

Он суши не ел – 1

Он суши не ел,

Колотил в барабаны,

Хотел достучаться до ласковой мамы.

Он знал, что в Японии

Много японцев,

Но в Африке более жаркое солнце.

Прислал его папа, чтоб стать самураем

И племя хазбоев учить «бусидо»,

Чтоб Африка стала сакуровым раем

И люди смеялись не «после», а «до».

Он суши не ел – 2

Он суши не ел,

Не подцепит их хаси,

Неловкие пальцы у плотника Васи.

Попал он по пьянке

В «Ниппон-ресторан»,

Хотел удивить его внучек Иван.

Я рыбу сырую лишь в армии жрал,

Был повар-вредитель из пленных японцев,

Потом батальон наш ночами не спал,

Все славил страну Восходящего Солнца.

Он суши не ел – 3

Он суши не ел,

Не писался сонет

И было ему лишь четырнадцать лет.

Он пил «Актимель»,

Десять банок за день,

Сбежала от бедного мальчика тень.

И все же он суши кусочек поел,

И сразу увидел гору Фудзияму,

От рюмки сакэ он совсем окосел

И тихо упал в придорожную яму.

Выстрел из кувшина

Мне с утра сегодня

Восемнадцать лет,

Я купил на Сходне

Старый пистолет.

Пистолет заряжен

Пулею одной,

Не пойдем в овражек

Пострелять с тобой.

Пистолет в кувшине

На столе стоит,

Вот он, матершинник,

Преотвратный тип.

Он мой злобный критик,

Он же и палач,

И всегда сердитый,

Плачь ему не плачь.

И не пьет он бражку,

И не пьет вино,

Кушает он кашку

И уже давно.

Он стоит в прихожей,

Ждет стихи мои,

Вижу я по роже,

Что плохи они.

Я пишу по пьяни

Только для друзей,

Уши мои вянут,

Стопочку налей.

Я всегда за бедных

Печку затоплю,

Завтра на обедню

Скинусь по рублю.

Дверцу я открою,

Кину туда стих,

Ветер уж не воет,

Что-то быстро стих.

Я не стал поэтом,

Не убрал рутину,

Только в мире этом

Вижу паутину.

Я в той паутине

Муха-цокотуха,

Словно на картине,

Кто бы мене слухал.

Мне бы человеком

Голову сложить,

Или же со смехом

Водку снова пить.

Вдруг раздался выстрел,

Что-то потекло,

То ли мое сердце,

То ль в окне стекло.

Я аз воздам тебе

Считай, что ты меня прогнала,

Порвала нить, сожгла мосты,

За то, что мне все время мало

В тебе душевной красоты.

Ты словно дикая пантера

Идешь за мною по следам,

То с бандерильей, как тореро,

Гоняешь милых местных дам.

То, словно римский гладиатор,

Меня зовешь на смертный бой,

А я всего лишь император

И не справляюсь я с тобой.

Умерь себя и стань царицей,

Садись сюда, вот рядом трон,

И все, кто знает, удивится

Тому, что мирно мы живем.

Я не хочу быть командиром,

Собой командовать не дам,

Иди ко мне, в ночных мундирах

Тебе всегда я аз воздам.

Я в мир смотрю, валяясь на диване

Я в мир смотрю, валяясь на диване,

Не рвусь схватить чего-то про запас,

Коллега мой сидел всего лишь в ванне

И «эврикой» весь мир тогда потряс.

Мне не нужны из золота тарелки,

Пусть простенький фарфор, но с синевой,

Я не люблю под модное подделки

И дом мой маленький, но свой.

Я как свеча горю в своем шандале,

Могу мерцать, могу зажечь пожар,

Могу кружиться в вальсе в зале

И по натуре я – гусар.

В любом колодце добрый дух

В любом колодце добрый дух,

Общеньем долго обделенный,

Становится с годами очень глух,

Как и вода – чуть-чуть соленой.

В пустыне скука, как песок,

То как бархан или как буря,

Но каждый новый голосок

Хозяин встретит, балагуря.

И чтоб прохожий ни кричал,

Колодец чуть его изменит,

И только глупость сгоряча

У края встанет на колени.

Европа

От Урала на запад – Европа,

Проживает там умный народ,

Раза три до Москвы он к нам топал,

Возвращался ногами вперед.

Ох, обиделась эта Европа,

Что какой-то русак от сохи

Всю Европу пешочком протопал

И везде русский флаг водрузил.

Приглашали и мы европейцев,

Мол, царя у нас нет в голове,

Относились мы к ним компанейски,

Обрусели они в первый век.

Из Европы пришли коммунисты,

Красный флаг и кровавый террор,

«Марсельезу» играли горнисты,

Поднимая над жертвой топор.

Вот пришла и в Россию свобода,

Демократия вышла за край,

Вы пугаетесь нашего сброда,

Но у вас эмигрантам не рай.

Вам холодной войны не хватает,

Без войны вы никто и ничто,

Вас когда-то спасли в теплом мае

И не будем спасать ни за что.

Гимн графоманов

Графоманов не садят на грядках

И не делают их в постелях,

Они пишут что-то в тетрадках,

У портретов стоят в галереях.

Все сверяют свое фото

С полотном Ильи Глазунова,

Может тот, непонятный кто-то

Это он, не сказавший слова

О капризах природушки русской,

О курильских огромных крабах,

О квартире чего-то узкой

И о наших отличных бабах.

Пусть завидуют с Запада маны,

Что у нас, где ни плюнь, там Пушкин,

И на каждом углу графоманы,

Что клепают стихи, как сушки.

Мы найдем вам любую рифму

Даже к слову такому – «чесать»,

Если курим, то только «Приму»

И поем мы про Родину-мать,

Что зовет нас со всеми на подвиг

И к штыку приравняет перо,

И в колонны построит нас по два,

И командовать будет Пьерро.

А известнее всех Буратино,

Деревянный пацан, хулиган,

Он не гонит для лохов картину

И не носит в кармане наган.

Графоманы сродни Глазуновым,

Пишут то, что не видно Богам,

И для них все является новым,

И все падает к вашим ногам.

Журавль танцует в поле тихо

Журавль танцует в поле тихо,

Не слышен шум его шагов

И только дева-журавлиха

Читает танец про любовь.

Поет душа в любовном вальсе