Я в моей голове - [70]

Я поинтересовался у Павла, знает ли он, как я могу зарегистрировать свои песни. Оказалось практически никак. Я никто. Обо мне никто ничего не знает. У меня нет специального литературного или музыкального образования. Я не состою в Союзе композиторов или Союзе писателей и скорее всего, никогда туда не попаду. Мои песни нигде официально не признаны и нигде не прозвучали. Мои стихи нигде не опубликованы. (Праздничный концерт в городе не показатель.) Вон Высоцкого все в стране знают и крутят на магнитофонах, но все это не официально. Знаменитые в стране поэты-песенники есть, но они тоже мыкаются, если не состоят в Союзах. Правда, некоторые из них печатались или работают с популярными группами. У популярных групп уже есть имя, репутация, признание и они имеют возможность преодолевать художественные советы и соответственно, регистрировать песни в ВААПе. Это у поэтов и композиторов, типа Пахмутовой и Добронравова, обласканных властью, нет проблем. Значит, мне в ближайшее время не светит зарабатывать на песнях из будущего. Надо создавать себе имя и выходить на популярных исполнителей. Или искать влиятельного покровителя в верхах. Хотя, можно в виде эксперимента, предложить Пашиным ребятам предложить купить песню для кабака. Все равно, надо попросить Павла подготовить партитуру для моих песен. Это я и предложил Павлу:

— Паша, у меня есть несколько готовых песен. Одну из них, я готов предложить вашему ансамблю, можешь от своего имени. Только надо составить партитуру на них.

Паша радостно вспыхнул. А потом смутился:

— Твои песни, пусть и будут твоими, — и продолжает: — можно попробовать предложить. Новое всегда нас интересует. Надоедает одно и то же лабать. Только надо Женю позвать, пусть послушает и оценит.

Я был не против Евгении Сергеевны. У нее, похоже, есть чутье на хорошие песни. Договорились на следующей встрече собраться втроем.

* * *

С Грузином опять довелось встретиться. Я шел по хозяйственным делам по просьбе мамы и внезапно повстречался с компанией Грузина на тропинке мимо стадиона. Рано или поздно это должно было когда-то произойти. Трудно не встретиться с человеком, если живем через два дома друг от друга, ходим в одну школу, в магазины и посещаем одни и те же места. Увидев меня, они остановились. Я внутренне подобрался. Отступать нельзя. Но и драться на узкой, скользкой тропинке с несколькими противниками — заведомо проиграть. Маневра нет и большой риск поскользнуться. Стоит кому нибудь из них ухватить меня за одежду или повалить, моя скорость не поможет мне. Запинают. Надо их растаскивать. Им узость тропинки, лед под ногами и теснота, тоже будут мешать. Не забыть о подлости Грузина. Будет проигрывать — может ткнуть в толпе, чем нибудь острым. Значит, надо гасить его одним из первых. Все эти мысли вихрем пронеслись в голове.

Из остановившейся компании вперед вышел Грузин и остановился, поджидая меня. Остановился пред ним.

— Хорошо, что он сейчас один, — промелькнула мысль. — Есть шанс.

— Ну вот и встретились, — произнес он, внимательно оглядывая меня исподлобья.

Я пожал плечами — зачем отрицать очевидное. Закончив всматриваться в меня, Грузин принял какое-то решение.

— Отойдем, поговорим, — кивнул на городошную площадку, находящуюся рядом с тропинкой.

— Давай, — соглашаюсь и двигаюсь за ним. — Хоть и поддатый, но вроде, драться он не намерен пока, — отмечаю про себя.

Перелезли через невысокую ограду площадки. Грузин сел на судейский столик, поставив ноги на скамейку и показал головой на место рядом. Я остался стоять в двух шагах от него, прислонившись к забору. Он закурил и поднял на меня глаза:

— Ты знаешь, что мы могли бы сейчас тебя замесить?

— Спорный вопрос. Может быть, а может и нет. Сейчас бы я дрался по-настоящему, мог бы кого нибудь и покалечить, — уверенно заявляю.

— Такой крутой? Так в себе уверен? — Грузин напрягся и некоторое время меряемся взглядами.

— Уверен, — смотрю в глаза. Грузин первым отвел взгляд и заметно расслабился.

— Чего ты хочешь? — уже устало спрашивает, опустив голову и сплюнув.

— Я тебе уже все сказал, еще в школе, — отвечаю и не расслабляюсь.

— И перед этими сопляками извиняться? — снова вскидывается.

— Теперь, это уже не обязательно, — пожимаю плечами. Понимает ведь, что синяки Орла отомщены. — Я не хочу вражды внутри поселковых. От этого хуже всем. Ведь мы раньше, если и не дружили, то уживались все мирно и поддерживали друг друга при необходимости, — поясняю свою позицию.

Помолчали.

— Рано или поздно можем схлестнуться толпа на толпу и не факт, что вы победите — нас больше. А ты вспомни — сколько у тебя в поселке и городе врагов и обиженных вами, в том числе взрослых ребят и мужиков? — продолжаю убеждать.

Опять молчим.

— Что ты предлагаешь? — спрашивает.

— Хочет от меня услышать предложение, как ему выпутаться из того положения, в которое сам себя загнал, — понимаю я, — а уж принимать или не принимать его, решать ему.

— Если ты согласен прекратить вражду, нам надо просто в общественном месте, на глазах у всех, просто поговорить и мирно разойтись, — предлагаю.

Опять Грузин задумался. Наконец принял решение.