Я в моей голове 4 - [13]

Мы начали торговаться. Куда девался старичок — божий одуванчик? Мой край был две тысячи триста рублей, то есть столько, сколько мы могли получить от Соломоныча за всю партию икон, но выторговал больше — две тысячи семьсот пятьдесят.

При расчете я заметил, как у хозяина на миг радостно сверкнули глаза. Обманул жучара! Но и ребята должны быть довольны — получили больше, чем могли увезти от прижимистого Соломоныча, а заодно часть икон осталась у них.

— Когда вас, ребята ждать в следующий раз? — перед нами стоял добрый гостеприимный дедушка.

Хотелось протереть глаза — тот ли это человек? Сдержав улыбку, повернулся к Стасу, напряженно глядевшему на меня, потом взглянул на Юрку и ответил:

— Сразу после Нового года.

— Приезжайте, приезжайте. Ждать буду, — излучал хозяин радушие.

По — видимому, сильно нагрел нас. Настолько он был доволен лохами, то есть нами. Но что взять с нас, провинциалов? Мы привыкли радоваться червонцу, в отличие от подобных столичных перекупщиков, спекулирующих на искусстве, человеческих слабостях, будь то иконы, картины или песни и ворочающих суммами с несколькими нолями. Подпольные советские миллионеры. Не удивлюсь уже если у Соломоныча или Аркадьевича окажутся подобные дачи, годные для проживания зимой с внутренней охраной.

— Мне показалось, что мы могли выторговать больше, — прошептал Ухналь, когда оказались за воротами.

— Могли, — кивнул я. — Знали бы мы других коллекционеров. Или знали бы реальные цены. Но, во — первых — мы и так получили больше, чем могли получить на прежнем месте и часть икон осталась у вас.

Почувствовал раздражение и задумался. Вероятно, действительно Соломоныч имеет выходы на заграницу — студентов других стран, работников иностранных посольств или наших людей, имеющие возможность выезжать за рубеж без досмотра. Посмотрел на ребят. Все выглядели довольными после успешного дела. Чего раздражаюсь? Понимаю, что могли выторговать больше, но моего интереса нет и тороплюсь к Аркадьевичу. Сколько времени проведу у него? А ведь еще надо ехать за шмотками.

— А во — вторых? — подтолкнул меня голос Юрки.

— Что? — повернулся к нему.

— Ты сказал — во — первых. Что во — вторых? — пояснил он.

— Времени у меня не было на торговлю. Надо еще в два места успеть. Поедете в следующий раз и попытайтесь сами торговаться. Можешь сам попробовать, — взглянул Ухналю в глаза.

— Не — е. Не получится. У меня слов не хватит. Мысленно спорить могу, а вслух…! — замотал головой. — Зато теперь знаю, насколько это трудно и опасно, а то наши думают, что все просто — привез, получил деньги и все!

— Хорошо, что скоро в армию, — пробормотал Серега. — Еще шмотки отбирать….

Стас попытался сунуть мне часть полученных денег.

— С таксистом рассчитаешься, — отказался.

У адреса Аркадьевича отправил ребят с таксистом обедать, а сам пошел в подъезд голодным — свободного времени на перекус уже не было. Надеюсь, что хоть кофе администратор не пожалеет для меня.

— Ну наконец — то! — начал с упреков Иосиф Аркадьевич, кутаясь в пушистый пуловер.

— Извините, Иосиф Аркадьевич. Закончил дела и сразу к вам, — примирительно улыбнулся ему.

— Проходи, — буркнул тот и пошел вперед, бормоча раздраженно:

— Дела, дела, а здесь, что? Не дело? Развлечение?

Раздражение — то администратора, напускное. Вероятно, хитрый еврей хочет заставить меня чувствовать виноватым и таким образом повлиять на цену привезенных песен. Надо отвлечь.

— Иосиф Аркадьевич! Я так торопился к вам, что не успел перекусить, — обратился я к хозяину. — Нельзя ли начать с кофе? — попросил с улыбкой.

Он резко тормознул в дверях музыкальной комнаты и направился в сторону кухни, упрекая меня:

— Что же вы, Сережа? Разве можно так легкомысленно относится к своему здоровью? За здоровьем надо следить с молоду и кушать вовремя.

На кухне выгрузил из холодильника колбасу, сыр, масло и начал засыпать в турку кофе.

— Может шоколадное масло достать? — предложил хозяин. — Я на старости лет пристрастился. Вот помню в детстве, матушка принесет пайку черного хлеба, отрежешь ломоть, польешь постным маслом, посыплешь солью и наслаждаешься. Вкуснотища! Казалось, не бывает ничего вкуснее, — обратился старик к воспоминаниям. — О таком великолепии даже не мечтали, — кивнул хозяин на стол.

Вышел я от него довольным, так как карман грели одиннадцать тысяч рублей.

— Ты не подумай. Я не обвиняю тебя за то, что могли больше получить, — попытался оправдаться Ухналь в поезде.

— Проехали, — отмахнулся благодушно.

Я был вполне удовлетворен поездкой, все дела выполнил и вез домой купленную обувь, одежду и деньги.

Коррекция уголовного дела.

Десятого ноября после обеда, чтобы не пугать милиционеров, мы всю нашу «банду» оставили в соседнем парке на лавочке, а сами стояли на милицейском крыльце, дожидаясь терпилу с его другом. Игорь с подростком его возраста пошел при нас к следователю. Я совсем забыл, что у милиции сегодня профессиональный праздник. Стыдно! Сам ведь десять лет отмечал этот праздник, нося милицейские погоны. Видимо, проблемы навалились и вылетела подобная мелочь из головы. Из — за этого может провалиться моя задумка по развалу уголовного дела. Уеду, а Стас сможет направить Игоря снова к следователю? Сам ведь должен быть заинтересован.