Я в моей голове 4 - [12]

Остановившись у нужного адреса, вышли из машины.

— Не знаю, что нас ждет, но предлагаю не вмешиваться в беседу и даже эмоций не проявлять, — предупредил я всех. — Если есть пожелания или предложения, говорите сейчас, — предложил, но все промолчали.

Осмотревшись, рядом с массивными воротами заметил калитку со звонком и коробочкой домофона.

Что и кто меня ждет за этим забором? — подумал и нажал кнопку.

— Кто? — искаженный плохим динамиком или микрофоном каркнул мужской голос.

— От Никонова, — ответил я в коробочку.

— Сколько вас? — поинтересовались.

Видеокамеру надо ставить, если боитесь, — со раздражением подумал. Денег хватит, наверняка, но подобных девайсов вроде нет в это время даже для подпольных миллионеров.

— Четверо, — сообщил я.

— Заходи один, — скомандовал голос и щелкнул замок калитки.

Взглянув на ребят, вошел в калитку и огляделся. От калитки через просторный двор вела пешеходная дорожка к деревянному двухэтажному особнячку с балкончиком, башенками и мезонином. Сама дорожка и автомобильная площадка слева от ворот выложена плиткой. Все пространство до дома занимал травяной газон, припорошенный снегом, голыми плодовыми деревьями и цветочными клумбами с многолетними цветами.

Красиво живут, богато, — отметил мысленно, — но куда идти?

Из — за дома появился согнутый временем старичок с метлой, одетый в фуфайку и в валенки с калошами. На голове у него была несуразная шапка. Это чудо направилось ко мне, шаркая ногами.

Хозяин или дворник? — удивился появившемуся персонажу.

— С чем пожаловал, мил — человек? — тонким тенорком спросил меня дедок, слегка улыбаясь.

— Я от Никонова, — повторил.

— А чего Женька сам не берет, а направляет ко мне? — остро взглянул из — под кустистых бровей он и вновь превратился в безобидного старичка.

— Понятия не имею, — ответил я, пожав плечами.

Мне не хотелось откровенничать с неизвестным, притворяющимся немощным стариком. В развороте фуфайки заметил ворот глаженной чистой рубахи, а старческая немощь была слишком нарочитой. Голос в динамике был искажен, но не был старческим, если он не умело искажал его.

— Много привез? — опять остро взглянул старик.

Натуру не спрячешь, — мелькнула мысль, а ответил я коротко:

— Много.

— Пусть занесут в беседку, — ткнул хозяин метлой в сторону, откуда пришел, — и уходят. Да скажи, чтобы газоны не топтали.

В голосе послышались командные нотки.

Хрен тебе! Пора зубы показать, — решил я.

— Ребята занимались организацией сбора товара и заинтересованы в результатах нашей беседы, — пояснил миролюбиво. — Вам опасаться нечего.

Некоторое время старик посверлил меня взглядом и, махнув рукой пошаркал обратно чего — то бормоча.

Я повернулся к калитке, которая оказалась вновь закрыта и заперта. Даже не слышал! — мысленно удивился.

— Заносим! — предложил ребятам. — По траве не ходить, деревья не ломать и цветы не нюхать! — добавил громко, чтобы услышал хозяин и понял, что не держу себя в руках — раздражаюсь по пустякам. Соберись! — приказал себе.

Взял пару свертков и первым пошел за дом, показывая, что у нас равноправие.

Хозяин остановился в дверях застекленной просторной беседки и внимательно оглядывал каждого, проходившего мимо. Закрыл дверь за последним и прошел к столу. Внутри было тепло от кирпичной печки, камина или мангала, стоящего у стены. Удобно принимать гостей, которых нежелательно вести в дом и уютно. Я оглядел помещение и печь с тлеющими углями в открытой нише.

— Показывайте, что привезли, — сварливым голосом распорядился хозяин.

Я взял один сверток и начал распаковывать.

— Все показывайте. Вон, вдоль стены ставьте, — недовольно распорядился тот.

Когда все иконы стояли на полу, прислоненные к стене, старик медленно пошел вдоль них, рассматривая. Потом наклонился к одной, поднес к глазам, рассмотрел обратную сторону и вгляделся в изображение через лупу, неожиданно оказавшуюся в руке. Повернулся к нам, оглядел, задержав взгляд на мне и снова отвернулся к иконе. Отложил ее на стол и пошел дальше вдоль ряда. Так он отобрал двенадцать икон.

— Сколько вам платил Никонов? — спросил антиквар, вновь оглядев всех и уставился на меня.

Теперь он не пытался изображать немощь.

— Он брал почти все, за исключением совсем негодных или явного новодела, — ответил я, не собираясь называть цену и намекая на оставшуюся часть.

Недовольно посверлив меня взглядом, старик вернулся к иконам, походил вдоль них и отобрал еще семь штук.

— Все! Остальные не возьму. У меня нет таких возможностей, как у Никонова, — буркнул. — А за эти…, — помолчал, — дам две тысячи, — положил руку на стопку отобранных досок.

Я задумался. Старик платит больше, чем Соломоныч за отобранное, но явно есть возможность для торговли, хотя в этом нет моего интереса, но для ребят…. Подошел к столу и взял верхнюю икону и посмотрел обратную сторону. Икона была от деревенских ребят, так как на обратной стороне не было бумажки с метками пацана, добывшего икону.

— За эту сколько даете?

Хозяин, взял икону у меня, осмотрел и ответил:

— Семьдесят.

— За эту? …

— По — моему, вы слишком занижаете цену, — начал я торг, когда все отобранные дедом иконы кончились. — Моя цена — три тысячи сто пятьдесят.