Я ухожу. Прощай навеки. Твоя душа - [22]

Я покорно сел на холодный асфальт у колодца, спустил в него ноги и стал нащупывать лестницу. Когда ноги почувствовали металлическую опору узкой и тонкой ступени, стал осторожно спускаться. Браться за поручни этой лестницы было не просто мерзко — это было тошнотворно; желудок бунтовал против такого издевательства над моей утонченной натурой и если бы я успел съесть ланч, то несомненно все съеденное было бы сейчас внизу, возможно даже — на голове моего спутника. Поручни были холодные, скользкие, покрытые какой-то омерзительной слизью.

Зловоние, идущее снизу, душило не только мои легкие и стискивало горло, оно даже мозги мои умерщвляло.

Наконец, я почувствовал как руки клоуна подхватили меня, помогая сохранять равновесие на скользких ступенях. Через несколько мгновений я уже стоял рядом с ним посреди хлюпающей под ногами отвратительной жижи.

- Ну и зачем мы здесь? — спросил я, зажимая нос, чтобы не чувствовать пакостной вони. — Что дальше?

- Дыши глубже, Арчи, — усмехнулся клоун, — что ты жеманишься как барышня! А дальше — вперед и только вперед! Не отставай, дружище, положи руку мне на плечо, чтобы не потеряться.

Мрак впереди действительно был непроглядный. Если стоя здесь, под открытым люком, я еще мог разглядеть его лицо, то дальше, после первого же шага в тоннель тьма проглотила бы его.

- У меня есть спички, — сказал я почему-то шепотом. — Может, зажечь?

- Угу, — произнес он, — хороший будет фейерверк! Здесь же полно метана.

Я сделал, как он сказал — положил руку ему на плечо. Он пошел вперед довольно быстро, так, словно каждый день ходил по этой вонючей трубе или видел в темноте не хуже кошки.

- Успеваешь за мной? — бросил он через плечо.

- Да, — пропыхтел я.

Не знаю, сколько мы шли. Наверное, не дольше пяти минут. Но удушающее зловоние, непроглядная тьма и страх ожидания смерти растянули эти минуты в часы.

Наконец, я почувствовал, что он остановился.

- Все, Арчи, пришли, — сообщил он.

- Я ничего не вижу, — отозвался я.

- Ну да, так и должно быть, — ответил он. — Это же тоннель. Свет будет в его конце.

- Какой свет в канализации… — пробормотал я. — Хватит заговаривать мне зубы, циркач. Делай свое дело.

- Ого, — хмыкнул он. — Как изменился твой тон, дружище… Нет, это уже не мое дело, это твое дело. Тебе и делать.

- Что делать? — вопросил я, ожидая в любую секунду почувствовать холодную сталь ножа под сердцем.

- Идти вперед, — ответил он. — Я не могу вести тебя дальше.

- Куда идти? — спросил я недоуменно. — Зачем? Что за чушь!

- Вперед, — повторил он, — куда ж еще. — И не снимай маску, что бы ни случилось, Арчи! Прощай.

- Но я ничего не вижу, — возразил я.

Он ничего не ответил. Я не мог видеть, но кожей почувствовал, что рядом никого нет. Если он исчез, то совершенно бесшумно и быстро.

Я знал, что оборачиваться нельзя. Если я сейчас повернусь, то потеряю направление. Идти нужно либо назад, в надежде найти дорогу к люку, либо — вперед, в надежде… В надежде на что?..

Из-за спины донесся какой-то звук — отдаленный лязг и скрежет.

Я понял, что клоун выбрался на поверхность и замуровал меня в этом тоннеле. Значит, назад пути в любом случае нет. Идти оставалось только вперед, что бы там меня ни ожидало.

Я вытянул руки, сколько мог, и сделал осторожный мелкий шаг, услышал, как чавкнула под ботинком разлагающаяся жижа. Еще шаг… Еще…

Голова моя кружилась от невыносимой вони, я вот-вот готов был потерять сознание. Перед глазами, которые были сейчас совершенно ничем не заняты, начали проноситься смутные и невнятные образы. Может быть, я действительно находился в полубессознательном состоянии, и только ноги мои двигались, следуя заданной программе.

- Зачем ты ушла? — спросил я ее.

- Сколько я могла жить с трупом! — ответила она.

- Почему же ты не сказала мне, что я умер? — возразил я.

- Я думала, ты знаешь.

- Я не знал. Прости.

- Что уж теперь… — вздохнула она.

- И еще… За сына… Тоже прости.

- Давно простила. Кажется. Не знаю. Но я поняла.

- Спасибо. Знаешь, я был молод, амбициозен, самовлюблен… А потом… Потом мной овладела гордыня и…

- Да, я знаю, — сказала она. — Прости и ты меня за все. Прощай, Арчи.

- Прощай…

Где-то впереди, или мне показалось, мелькнул едва заметный тусклый блик, словно пролетел светлячок. Но светляков здесь быть не могло.

Сделав еще два или три шага, я убедился, что это было не виденье. Действительно, где-то там, в конце тоннеля мелькал и покачивался небольшой источник света, словно кто-то шел мне навстречу, держа в руках фонарик.

- Это что же, — спросил я у клоуна, нисколько не сомневаясь, что он меня услышит, — это он и есть? Тот самый свет в конце тоннеля?

- Да, Арчи, — ответил он.

- Как-то не очень, — попытался я пошутить.

- Кому-то не достается и этого, — серьезно ответил он.

Источник света приближался, понемногу увеличиваясь в размерах. Он слепил мои глаза, которые за прошедшую вечность давно отвыкли от любого света, я не мог видеть того, кто стоял за этим светом. А ведь за ним наверняка кто-то стоял.

Еще через минуту это был уже не фонарик — это было солнце, настолько невыносимо ярким казался мне его тусклый свет после полного мрака.

- Арчибальд Фергюссон, — произнес чей-то голос, исходящий, казалось прямо из центра этого ослепительного сияния.