Я убил Степана Бандеру - [19]
Юный возраст террориста организаторов акции более чем устраивал. По польским законам восемнадцатилетний преступник не мог считаться совершеннолетним и, следовательно, смертной казни за будущее злодеяние, к счастью, не подлежал.
Накануне акции в одном из львовских парков с Мыколой скрытно встретились Бандера и Шухевич, которые дали террористу строгие инструкции, отступить от которых нельзя было ни на шаг:
— Идёшь на приём к консулу. Карточку его тебе показывали, так? Личность запомнил? Молодец… Веди себя спокойно. Начинаешь с ним разговор, говоришь, что хочешь ехать в Харьков на учёбу… Потом стреляешь. Убедись, что всё в порядке. Затем сдаёшься, но только не советским охранникам, а польским полицейским. Им же сразу делаешь заявление, что совершил убийство по поручению ОУН за голодомор на Украине, устроенный московскими большевиками. Всё понял, Мыкола?
— Всё, пан Проводник.
— Ничего не бойся. За тобой — мы и Украина. Что будет дальше — уже наше дело. Слава Украине!
— Героям слава!
Действуя как марионетка, Лемык пришёл в консульство, сказал, что ему необходимо получить визу на въезд в Советскую Украину и, если возможно, переговорить с паном консулом. Молодой человек в цивильном костюме выслушал посетителя и объяснил, что консул в настоящий момент занят.
— Ну а хоть с кем-то можно поговорить? — взмолился взвинченный до предела Мыкола.
Святая Мария, всё срывалось, а пан Проводник на него так рассчитывал!
— Конечно. Вас примет ответственный сотрудник консульства. Подождите минутку, посидите пока.
Бледный Мыкола присел на краешек роскошного дивана, нервничая, то и дело вытирая потные ладони о бархатную обивку. Через какое-то время в кабинет вошёл неизвестный мужчина. Может, консул? Да нет, вроде бы не тот, не похож. Хотя какая к чёрту разница?! Коля вскочил, выхватил из кармана револьвер и истерично, внезапно осипшим голосом пропищал:
— Я стреляю в тебя по приговору ОУН. Понял?! Москва специально морит голодом моих земляков по всей Украине. Сволочи! Понял, гад?!
И выстрелил почти в упор. Мужчина рухнул на ковёр. Чья-то перепуганная морда заглянула в комнату. И ты получай, сволота! Получил…
Лемык кинулся бежать. Куда? К окнам нельзя! Предупреждали, да он и сам видел — там решётки. Выскочил в коридор, ткнулся в одну дверь — закрыто! Вторая — на замке! Третья — ага!.. Он влетел в какую-то комнату, щёлкнул внутренним замком, тут же привалил к двери массивное кресло, безуспешно попытался придвинуть ещё и громадный стол. Когда в коридоре раздались крики, шум, Лемык стал стрелять в дверную филёнку. Разбаррикадировался только тогда, когда прибыли польские полицейские, которым и полагалось сдаться.
Как выяснилось позже, впопыхах Лемык прикончил не консула, а специального посланника Москвы Алексея Майлова, особого инспектора, уполномоченного ревизора наркомата, проверявшего работу советских дипломатических миссий в Европе. К тому же, по некоторым сведениям, даже дальнего родственника самого Феликса Дзержинского.
Позже Степан Бандера хладнокровно рассказывал: «Я лично приказал Лемыку и дал ему инструкции. Мы знали, что большевики будут в фальшивом свете представлять это убийство, поэтому решили, что Лемык должен сдаться в руки полиции и не стрелять в неё, дабы таким образом дать возможность произвести публичное судебное разбирательство».
Дальнейшая судьба восемнадцатилетнего Лемыка стратега мало волновала.
Ранним утром в Кремле нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов и многоопытный в украинских делах Лазарь Каганович в две руки сочиняли ноту протеста польскому правительству. Когда текст был готов, он был тут же передан шифровкой на кавказскую дачу Сталина.
«21 сего октября на генеральное консульство СССР во Львове было произведено нападение, в результате которого сотрудник названного консульства Майлов был убит, а другой сотрудник — Джугай ранен.
Это покушение нельзя не поставить в связь с той кампанией, которая уже в течение продолжительного времени ведётся в некоторых воеводствах, в частности во Львове, кампанией, не знающей никаких границ в травле, клевете и науськивании на Советский Союз и имеющей целью возбудить известные слои населения против СССР…»
«Отец народов» одобрил послание, и в тот же день полпред Советского Союза в Польше Антонов-Овсеенко вручил официальный документ министру иностранных дел Речи Посполитой Юзефу Беку.
Одновременно председатель ОГПУ Вячеслав Менжинский подписал приказ о безотлагательной разработке плана действий по нейтрализации терактов украинских националистов за рубежом. Через несколько месяцев украинские чекисты рапортовали об успешном внедрении в ОУН своих агентов.
Несостоявшемуся музыканту Бандере планы диверсионных операций напоминали партитуру. В «консульском деле», разыгрываемом как по нотам, суду уготовано было крещендо. Воображая себя первой скрипкой, Лемык вёл свою сольную партию, в то же время послушно подчиняясь тайным знакам незримой дирижёрской палочки.
— …Да, стрелял именно я… Да, я мстил большевистской Москве за голодомор, учинённый на Украине… Да, я выполнял волю Организации украинских националистов… Свою вину не признаю. Я — не преступник, а народный мститель… Нас не поставить на колени… Слава Украине!
Если бы вся изложенная здесь история родственников Антона Павловича Чехова не была бы правдой, то ее впору было бы принять за нелепый и кощунственный вымысел.У великого русского писателя, создателя бессмертного «Вишневого сада», драматичного «Дяди Вани» и милой, до слез чувственной «Каштанки» было множество родственников, у каждого из которых сложилась необыкновенная, яркая судьба. Например, жена племянника Чехова, актриса Ольга Константиновна, была любимицей Третьего рейха, дружила с Геббельсом, Круппом, Евой Браун и многими другими партийными бонзами и в то же время была агентом советской разведки.
«Идеал женщины?» – «Секрет…» Так ответил Владимир Высоцкий на один из вопросов знаменитой анкеты, распространенной среди актеров Театра на Таганке в июне 1970 года. Болгарский журналист Любен Георгиев однажды попытался спровоцировать Высоцкого: «Вы ненавидите женщин, да?..» На что получил ответ: «Ну что вы, Бог с вами! Я очень люблю женщин… Я люблю целую половину человечества». Не тая обиды на бывшего мужа, его первая жена Иза признавала: «Я… убеждена, что Володя не может некрасиво ухаживать. Мне кажется, он любил всех женщин».
Отношения Владимира Высоцкого с Изой Мешковой, Люсей Абрамовой, Татьяной Иваненко, Мариной Влади, Оксаной Афанасьевой многое объясняют. Его голос. Его печальный взгляд. Строки его песен… «Я люблю – и значит, я живу…» Его душа была хрупкой и трепетной, а сердце его всегда было готово к самопожертвованию. Любовь заполняла мысли и чувства великого барда, она его рукой складывала ноты для новых песен. Даже если она иной раз возвращалась к нему стылым холодом. Даже если друзья Высоцкого считали, что именно женщины были виновны в преждевременной кончине поэта.
Разные женщины окружали великого барда. Они были похожи и в то же время не похожи друг на друга. Их жизненная философия и творческая позиция были различны, но судьбы в той или иной степени пересекались с судьбой Владимира Высоцкого. Их участие, сердечное отношение к Высоцкому, к его таланту кровно роднило. Их голоса перекликались, хотя каждая из женщин вела свою неповторимую сольную партию, что и составляет особую гармонию. Они одновременно являлись и музами, и творцами.У гениального человека и близкое окружение талантливо и неординарно…
Скульптор Эрнст Неизвестный, актеры Даниель Ольбрыхский и Олег Даль, режиссер Станислав Говорухин, драматург Эдуард Володарский… Эти известные деятели культуры были для Владимира Высоцкого друзьями. В то время значение слова «друг» означало совсем не то, что ныне подразумевается в соцсетях. Друзья Высоцкого были частью его судьбы. Они были его сподвижниками, отражением его совести и мировоззрений. Они были рядом, когда ему было трудно и плохо, они делили с ним его боль и страдания. Их интересная и зачастую удивительная жизнь стала ярким доказательством верности и чести в настоящей мужской дружбе, в этой абсолютной ценности, которую нельзя ни купить, ни выпросить…
Альберт Эйнштейн – человек, повлиявший на ход истории в XX веке. Величайший ученый своего времени открывается перед читателем с неожиданной стороны. В новой книге Юрия Сушко публикуются ранее не известные факты из жизни гениального физика. Они шокируют, возмущают и неожиданно приоткрывают тайну создания советского ядерного оружия, которое и сохранило хрупкий мир после Второй мировой войны.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.