Я убил призрака - [14]

Он уже хотел вернуться в дом, когда вновь услышал прежние звуки: тихое шуршание на другом конце виллы. Он спустился в сад, прошел вдоль гаража. Вдруг в нескольких метрах от него согбенная фигура соскочила со ступени лестницы, ведущей на кухню, и нырнула в густые заросли.

Все произошло очень быстро, Арле не успел разглядеть, кто это был. Броситься же вдогонку в легкой пижаме и сандалиях… Гостя меж тем и след простыл. Арле поднялся по узкой винтовой лесенке и удостоверился, что дверь наверху закрыта на ключ. Должно быть, он спугнул вора как раз в тот момент, когда тот пытался взломать замок.

Арле вернулся в дом. Кондиционер снова работал. Арле закрыл распахнутую дверь и пошел на кухню: очень хотелось пить. Включив свет, он тут же увидел на полу следы — крупные, влажные, совсем свежие. И чего-то явно не хватало. Ах, вот оно что! Желтая рубашка, совсем недавно висевшая за холодильником, исчезла.

Странный вор, нечего сказать! Не позарился на стоявшие прямо на виду на холодильнике, часы, не взял бутылки, консервы из стенного шкафа… А дверь? Сама ведь она не открывается и не закрывается. Арле задумался. Салику… он действительно отдал Эдуару связку ключей. Однако — и эта деталь ускользнула от них обоих — там был лишь ключ от главного входа: ключ от кухни, который хранился только у него, Салику попридержал.

Да, Салику… Но в этот час слуга должен быть в деревне, примерно в четырехстах километрах от Абиджана. Что же выходит? Он вернулся? Но почему тайком, посреди ночи, и зачем ему бежать? Разве только он вовсе не уезжал…

Едва возникнув, это предположение сразу завладело его сознанием. Оно поднимало столько важных вопросов, что Арле, отбросив сомнения, оделся. Пистолет с утра лежал на туалетном столике, куда его положил Эдуар. Немного поколебавшись, Арле сунул его в карман. Вышел, запер дом и сел в свой «ситроен». При свете фар шоссе блестело, как зеркало. Арле ехал вдоль лагуны. Ураган размыл тину, гниющую под мангровыми деревьями, и до Арле доходил ее запах, напоминавший вонь от разлагающегося трупа. На Бингервильском перекрестке он свернул на дорогу, ведущую к Аджамэ, одному из двух туземных кварталов города. Лавируя между полными воды выбоинами, Арле собирался с мыслями. Он знал, что в Аджамэ у Салику есть хижина, где он проводит выходные. Как-то в субботу вечером Арле, задержав слугу дольше обычного, сам отвез парня домой. Салику вышел на площади недалеко от кладбища. Арле предложил довезти его до самой хижины, но тот отказался; ему, безусловно, не хотелось, чтобы хозяин увидел его «хоромы» — развалюху, которую некий «брат» из племени дьюла сдавал ему за три тысячи франков в месяц.

Арле различил портал, бледные тени крестов под кокосовыми пальмами и, остановив машину, вышел. Он без труда отыскал небольшую освещенную газовым фонарем площадь. Женщины в набедренных повязках сидели на ящиках у жаровен. В грязи резвились голые малыши со вздутыми животами и торчащими пупками величиной с куриное яйцо. Арле обратился к одной из женщин:

— Ты знаешь Салику? Салику Фофана?

Она трижды заставила Арле повторить имя, потом выплюнула сдобренный коричневой слюной стебель, который жевала, и, отвернувшись, снова принялась болтать с соседками.

Не смирившись с неудачей, Арле двинулся дальше по узкой грязной улочке. Канавы, служившие для стока нечистот, были переполнены. Большие лужи около жалких облупившихся домиков издавали тошнотворный запах. Прыгнула в черную воду выскочившая откуда-то крыса. Громко выла собака. У стен, по-женски присев, мочились несколько негров. Некуда было деться от невидимой лагуны и ее гнилостных испарений.

Дробь тамтама привлекла внимание Арле. Под жестяным навесом он увидел толпу, окружившую двух мужчин и женщину, которые с застывшими лицами танцевали при свете ацетиленовой лампы. Бедра женщин ходили ходуном. Арле подошел ближе. Негры с любопытством глядели на затесавшегося среди них европейца в грязных туфлях. Арле снова задал свой вопрос:

— Кто из вас знает Салику Фофана?

Они закачали головами и затараторили. Арле, отчаявшись, отошел. От чесночного запаха ацетилена, к которому примешивалась вонь от грязного месива под ногами и потных тел, его затошнило.

Дальше он пошел наугад и скоро заметил, что заблудился. Лепившиеся друг к дружке саманные хижины окружали его со всех сторон. Нигде ни огонька. Рядом брехала, поджав хвост, шелудивая собака. От стены отделилась тень.

— Добрый вечер!

Шлюха. Высокая, вызывающе сильно надушенная, одетая по-европейски, с распрямленными волосами и яркими кольцами в ушах, она выставляла напоказ все атрибуты своего ремесла вплоть до дешевой сумочки, которая покачивалась у нее на левой руке. Девушка молчала. Арле поглядел на ее грудь, натягивавшую свитер. Ее большие, как у газели, глаза блестели во тьме.

Машинально он последовал за ней. Его промокшие насквозь башмаки громко хлюпали.

Девушка зажгла лампу — «летучую мышь» — и поставила ее на колченогий столик. Скудную обстановку комнаты составляли тюфяк, лежавший прямо на глинобитном полу, и дрянное плетеное кресло. На столике рядом с лампой — миска и кувшин.