Я твоя истина - [49]
«Пошли все на хрен, — отозвалась я на их речи. — Мне решать, что делать…»
— Что там… ангелы запели… — пробормотала, приходя немного в себя и снова проваливаясь в галлюцинации. — Такими… злыми… голосами…
— Тсс… — шепнул грек и направил тоненькие струйки душа мне прямо в лицо. — Это видения… они из-за снотворного. Скоро все пройдет. Успокойся. И говори, если не трудно, на английском. Твои русские песнопения вгоняют меня в ужас.
Четко слышала каждое слово Кавьяра, но по-человечески пошевелить языком не могла. Впрочем, как и конечностями. Меня, словно тряпичную куклу, приподняли, ополоснули и вытащили из ванны. Затем грек укутал в огромное полотенце. Стало нечем дышать, и в паническом приступе я судорожно всхлипнула. Глаза вновь закрылись, а когда очнулась, обнаружила себя лежащей все в той же постели.
— Пить… — сипло сорвалось с моих губ. — Дайте… воды…
Но никто не отозвался, что означало: я осталась одна. Огромных усилий стоило приподняться. Голова все еще кружилась из-за действия сильного снотворного, а тошнота подкатывала и подкатывала…
В конце концов я оказалась на полу, больно шарахнувшись лбом о дверцу тумбочки. Так и не успев добраться до туалета, наблевала прямо в спальне и, тяжело дыша, отодвинулась от «места происшествия». Прямо как котенок нашкодивший — натворил дел и «слинял». Впрочем, «слинять» не удалось, потому что не было сил.
Но пить захотелось пуще прежнего. Подобрала под себя ноги и, ухватившись за покрывало, встала. Странно, но в вертикальном положении мне немного полегчало. Или это из-за того, что желудок освободился… хотя… не было от чего его освобождать.
Не ела уже бог знает сколько времени.
В ванной долго не решалась посмотреть на свое отражение. Склонившись над раковиной, прямо из-под крана пила воду, ассоциируя себя с загнанной лошадью. Как-то не так работал мой мозг. Я чувствовала внутри болезненную отрешенность и пустоту, словно из меня высосали все жизненные силы. Так и было. От былого веселья и оптимизма не осталось и следа. Впрочем, мне это лишь казалось, потому что, прислушавшись к себе повнимательнее, поняла, что как бы там ни было, а умирать не хочется. Разве это не оптимизм?..
Где-то есть люди, у которых нет будущего только потому, что некто невидимый решил лишить их всего. Они страдали и не имели не малейшего шанса на существование. Будто этим несчастным отказали в праве на жизнь. Бездомные, инвалиды, смертельно больные… можно перечислять до бесконечности.
Плевать на мнение того же Марио, неусыпно за мной наблюдающего. Ведь док никогда не понимал милосердного отношения к окружающим, которое было заложено во мне. Кто-то считал меня истеричной, кто-то решил, что я избалована. ПЛЕВАТЬ. Я никогда не требовала внимания к себе и не хотела получать покровительство Кавьяров. Глаза бы мои их больше не видели. Клио начал эту игру, и ни за что в жизни мне не забыть всего того, чем это обернулось.
Почему он не убил меня еще в Касабланке? Почему не пристрелил, прилетев в Чикаго? Что за хрень? Когда меня оставят в покое? Когда, черт подери?..
Умывшись и нахлебавшись холодной воды, выпрямилась и уставилась на зомби, смотрящее на меня из зазеркалья. Я ли это? Что от меня осталось? Тусклые впавшие глаза, резкая линия подбородка, тонкие пересохшие губы.
Ненавижу себя и все, что окружает мой тесный мирок. Ненавижу всех, кто насрал мне в душу…
Нужно было поплакать, но пожалеть себя не получалось. Скорее, жутко хотелось поиздеваться над собственными чувствами, поковыряться в воспоминаниях, чтобы раз и навсегда вытолкнуть эту грязь из себя. Если «прорвет» — рухнет стена.
Ничего не выходило. Раз за разом прокручивала в голове момент изнасилования, но что-то блокировало картинки, откидывая меня в приятные светлые эпизоды юности.
Не отрываясь от своего отражения, наблюдала за лицом. И ни-че-го. Абсолютное безразличие. Хотя бы один мускул дрогнул или глаза заслезились, но нет — мне было все равно. Апатия — лучшая блокировка жутких воспоминаний. Ею защищаются все жертвы насилия. Я знала это. Нам нужно было проходить короткий курс психологии, когда проживали в казарме. В некоторой степени, собственная осведомленность радовала, но, в целом, это невыносимо мешало, потому как я принималась ковыряться в себе.
Марио раскусит меня, если надумаю уединиться. Теперь он и Кавьяров настропалит наблюдать за мной. И не надоест же греку носиться с моим потасканным телом. О душе промолчу…
Надеялась, что надоест. Рано или поздно…
В доме стояла тишина. День клонился к вечеру. Розоватые отблески заката яркими полосами расползались по мягкой цветастой ковровой дорожке, постеленной в коридоре второго этажа. Приоткрытое окно впускало в помещение приятные запахи лета. Монотонное тиканье часов странным образом успокаивало. Странным образом, потому что я ненавидела часы. Всегда избегала грохочущих механизмов, стараясь приобретать что-нибудь тихое или беззвучное.
На первом этаже было заметно прохладнее из-за распахнутой настежь входной двери. На мгновение я остановилась в небольшой прихожей, глядя на яркую зелень, разбившуюся по ту сторону входа. Но заглушив болезненные ощущения в теле, вышла на крыльцо. Из-за легкого полумрака в доме мои глаза ошалели от света, ударившего в лицо. Только в этот миг поняла, что все шторы задернуты. По крайней мере на тех окнах, мимо которых я проходила.
Кто мог знать, что обычный вечер в баре "Шанс" для Летти превратится в нечто кошмарное и неожиданное. Наглый греческий мафиози, прикрывающий мебельным бизнесом свое истинное занятие, похищает девушку прямо из-под носа бармена, обрывая все ее связи с внешним миром...
Неприятное столкновение с ним в клубе, куда ее притащила подруга. Одно случайное необдуманное упоминание о бывшем парне, и глаза Стайлса загорелись. Он знает ее? Он знал Зейна? Игра началась. Теперь все будет идти по его правилам. Теперь он управляет ее жизнью. Подчиниться легко, когда в его руке оружие…
Я бежала так далеко: от прошлого, от самой себя, от мужа. Бежала, потому что не умею бороться, не умею быть сильной. Теперь я – другой человек, с чужим именем и чужой историей, но мое личное прошлое, что я пытаюсь забыть и от которого хочу надежно спрятаться, нашло меня даже здесь, вдали от дома. Придется учиться быть сильной, ведь защитить меня некому. Или есть? Содержит нецензурную брань.
Рождение близнецов – счастье! Ну, это как посмотреть… Два голодных рта семейный бюджет не выдержит. Бабушка сказала решать вопрос радикально: один младенец остается, второго сдаем в детдом. И кому из детей повезло больше? Увы, не девочке, оставшейся под материнской грудью. Бабуля – ведьма, папа – бандит, мама – затравленное безропотное существо. Как жить, если ты никому не нужна? И вдруг нежданный подарок – брат, родная душа, половинка сердца. Теперь все наладится, вместе с любой бедой справиться можно! Разберемся, кто подбрасывает оскорбительные, грязные письма, натравливает цепных собак, преследует, пугает по ночам и… убивает.
Джемма. Впервые я увидела Калеба, когда мне было двенадцать. Во мне тут же вспыхнула детская влюбленность, которая с годами переросла в юношескую. «Разве может детская любовь длиться несколько лет?» – спросите вы. «Может!» – с уверенностью отвечу я и докажу вам это своим примером. Калеб. Я не должен был влюбляться в младшую сестренку своего лучшего друга. Она была под запретом. Господи, да она была ребенком, когда я впервые ее встретил! Но девочка выросла и превратилась в прекрасную девушку, занявшую все мои мысли и сны.
Фрида получает необычное наследство после кончины бабули — должность ректора в Академии ведьм и колдунов. Когда-то Фрида была грозой академии и устраивала неприятности всем, кто окажется в радиусе поражения. Она и сама бы рада избавиться от наследства, да нельзя. Откажется — навсегда лишится магии. А в Академии сущее веселье. Педагог по зельям — первая любовь, колдун, который вытер о Фриду ноги. Попечитель и главный ревизор — бывший муж. А красавчик заместитель явно мечтает о должности Фриды и сделает всё, чтобы сжить нового ректора со свету.
Ольга Арнольд — современная российская писательница, психолог. Ее книга рассказывает о наполненном приключениями лете в дельфинарии на берегу Черного моря. Опасности, страстная любовь и верная дружба… Все было в тот год для работавших в дельфинарии особенным.
Его ледяные глаза пленили моё сердце. А один танец переплел наши судьбы. Бал дебютантов должен был стать для меня дорогой к признанию, а стал тернистой и опасной тропинкой к мужчине, в чьих глазах лёд сменяется пламенем. Но как пройти этот путь, сохранить любовь и не потерять себя, когда между нами преграды длиною в жизнь?