Линкор содрогнулся. Обвальный грохот. Тьма.
— Стоять по местам!
Голос Седова. Значит, ничего, живы.
Вспыхнул свет. Это Седов включил аварийное. Долинин бросился к стеллажу. Черт, снаряды перекосились в ларях…
— Ну, что там, Долинин?..
Седов подоспел к нему, помог выкатить снаряд.
— Кокор не идет в электрическую, — растерянно сказал Долинин. — Питания нет…
— Вручную подавать! — прохрипел Седов.
Там, наверху, яростно стучали зенитки. А здесь, в погребе, люди, обливаясь потом, вручную гоняли тяжелые механизмы подачи. Погожев сдернул с себя робу. Чудовищно вздулись бугры его мускулов. Опять голос комиссара:
— Братцы, не пропустим фашистов в Ленинград! Стреляйте! До последней возможности — стреляйте!
Погожев бешено крутит рукоятку платформы. Снарядики — будь здоров, каждый почти в полтонны. Ух, можно сказать, на руках подали боезапас на верхнюю схему… Заработала башня… Как там другие башни?
— Молодцы, комендоры! Красиво горят ихние танки! А ну, дайте еще!..
…Долинин очнулся от резкой боли в позвоночнике и увидел над собой белое лицо Седова.
— Живой, Иван?
Долинин кивнул и стал подниматься. Седов подхватил его под мышки. Деминский, с лицом, залитым кровью, сидел, покачиваясь, возле платформы. Погожев, полуголый, блестя мокрой спиной, скатывал снаряд со стеллажа.
— Помоги ему, — хрипло сказал Долинин Седову.
Только сейчас он сообразил, что бомба — вторая бомба — рванула где-то рядом и его с силой отбросило на угол опрокидывающего лотка. В погребе клубился дым. Дышать нечем… Откуда дым? В трюме, что ли, за переборкой горит?..
Из вентиляционной трубы посыпались искры. Мелькнул острый язык пламени. Пожар в снарядном погребе — да это же…
Шатаясь, Долинин шагнул к переборке и навалился спиной на раструб вентиляции. Гаснущим сознанием успел отметить, что Седов крутит клапан затопления погреба.
«Вот видишь… Ты только не бойся… Я тебя защищу…»
* * *
Израненный и окутанный паром, отбиваясь от «юнкерсов» и продолжая прямой наводкой бить по Приморскому шоссе, линкор уходил в Кронштадт.
Там, в Стрельне, близ завода пишущих машинок, низко стелилось огромное черное облако. Пламя долизывало груду металлического лома — все, что осталось от фашистской танковой колонны. Уцелевшие танки уползали назад.
Но всего этого Долинин уже не мог увидеть.
