Я тебя никогда не обижу! - [2]

Неудивительно, что уровень преступности в этом районе такой низкий, подумала Джоанна, продолжая копаться в кармане в поисках ключей. Дело не только в том, что 14-й районный полицейский участок находится всего в трех кварталах отсюда. Просто преступники наверняка наслышаны о любопытном пятачке миссис О'Бэньон. Пожилая вдова противостояла преступности гораздо лучше, чем все рыщущие по району полицейские, вместе взятые.

Джоанна наконец нащупала ключи и облегченно вздохнула. Может быть, она еще успеет подняться в дом, пока миссис О'Бэньон не вызвала подкрепление. Неужели же Джоанна стала бы рисковать ребенком. Он значил для нее все на этом свете. В сущности, только он один и был у нее в жизни – единственная ее собственность. Но вряд ли банка сладкой водички, дюжина яиц, кусок сыра и еще пара предметов туалета – такая уж опасная тяжесть. Однако наверяка у миссис О'Бэньон на этот счет особое мнение.

Джоанна бросила озабоченный взгляд на лестницу, вспоминая, как совсем недавно играючи, даже не задумываясь над своими движениями, скакала по ней через две ступеньки. Взглянув на свой живот, она поморщилась. Теперь ступеньки за ним едва видны. И мечтать нечего о чем-то, кроме черепашьих шагов.

Снова переложив сумку в другую руку, Джоанна ухватилась за перила и стала медленно подниматься. Свежий мартовский ветер овевал ее, теребя длинные светлые волосы. Перед выходом она собиралась связать их в конский хвост, чтобы не мешали, но не хватило терпения. Именно сейчас, во время беременности, она стала ужасно нетерпеливой. Любая мелочь мгновенно выводила ее из себя.

У крыльца с визгом затормозила, едва не въехав на тротуар, полицейская машина.

Черт! Опять попалась! Молча проклиная миссис О'Бэньон, Джоанна хотела было скрыться, но вспомнила о своем положении. Пройдет еще не один месяц, пока она снова сможет бегать.

Джоанна вздохнула и, не оборачиваясь, замерла на ступеньках. Оборачиваться было незачем. Она знала только одного человека, который позволял себе такие штуки. Затаив дыхание, она ждала неминуемого взрыва.

– Джоанна Грэйс, ты что это себе позволяешь? – пророкотал низкий мужественный голос лейтенанта Майкла Салливана.

Джоанна не могла удержаться от улыбки. Снова этот «голос для плохих мальчиков». Ну, Джоанну-то им не испугаешь, ее все это лишь забавляло. Впрочем, Майклу это знать не обязательно – мужское самолюбие…

Бедный Майкл! Джоанна раздраженно вздохнула. Даже с закрытыми глазами она могла бы поклясться, что он стоит сейчас посреди тротуара. Учитывая его комплекцию, скорее следовало бы сказать – перекрывает движение на тротуаре. Руки в боки, ноги расставлены. Человек, крепко стоящий на земле. Черная кожаная куртка, без сомнения, расстегнута, черные волосы развеваются по ветру, темные брови грозно сведены над кристально чистыми голубыми глазами, всегда темневшими, если Майкл был обеспокоен или взволнован. Угрожающая мина на красивом лице – лице, которое, по мнению Джоанны, любая здравомыслящая женщина сочтет слишком красивым. Умная женщина мгновенно почувствует, что ей грозит опасность, причем опасность немалая. По собственному опыту Джоанна знала, что мужчины вроде Майкла действительно небезопасны.

– Привет, Майкл, – произнесла она, наконец обернувшись. Ну конечно, все так, как она себе представила. Попробуй какой-нибудь другой мужчина так заговорить с ней, она бы, вне всякого сомнения, нашлась что ответить, но это был Майкл. Последний напарник ее мужа, ее друг и добровольный ангел-хранитель с того самого дня, когда Джоанна стала вдовой. Тот факт, что она вовсе не нуждалась в ангеле-хранителе, вовсе не смущал Майкла. Из-за этого на протяжении последних нескольких месяцев между ними не раз возникали недоразумения.

Длинноногий Майкл в мгновение ока преодолел разделявшие их ступеньки.

– Джоанна! – Он раздраженно вздохнул и потянулся за ее сумкой.

Она заупрямилась и не выпустила сумку из рук. Самостоятельность была ее самым большим сокровищем, и Джоанна цепко за нее держалась. Возможно, потому, что иногда чувствовала – больше у нее нет ничего. В нынешнем своем неустойчивом положении – и физически, и эмоционально, – ей претила сама мысль о том, что она невольно может стать зависимой от кого бы то ни было. Особенно от Майкла. Чего проще – ведь он так благороден! Но этого ни за что нельзя допустить…

– Майкл… – Теперь пришла ее очередь раздраженно вздохнуть. Она и не подумала сдерживаться, благо беременность служила прекрасным оправданием раздражительности. – Я же тебе сказала! Я в состоянии сама добраться до дому! И вообще о себе позаботиться!

Что-то в интонации Джоанны заставило Майкла пристально взглянуть на нее. Последние четыре месяца они часто возвращались к этой теме…

Джоанна не была грубой или неблагодарной. Просто у нее был собственный горький опыт. За исключением короткого замужества, большую часть своей жизни она прожила в одиночестве. И именно одиночество научило ее избегать любой зависимости, а короткий брак лишь укрепил в этом убеждении. Любой шаг в сторону вел к боли и разбитому сердцу. Она достаточно хлебнула горя.

Тихо вздохнув – уже в который раз! – Майкл сделал вид, что не слышит. Ясно, кажется, что она способна сама о себе позаботиться. Женщина без семьи, без мужа… Как ни кинь – одна во всем мире. А тут еще беременность…