Я тебя не отдам - [42]

— Да, таково мое намерение, — подтвердил Говард.

— Так, значит, ты хочешь, чтобы наш брак был долгим? — спросила Кристина, чувствуя, что у нее перехватывает дыхание. Неужели… нет, этого просто не может быть…

— Возможно, мы всего лишь опередили события, которые должны были произойти в любом случае, — сказал Говард.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты ведь не была до конца искренна со мной, когда говорила, что не можешь забеременеть, не так ли?

Она почувствовала, как лицо ее невольно заливается краской стыда.

— Тебе это знать ни к чему. Даже если что-нибудь случится, я справлюсь сама.

Действительно справлюсь, мрачно подумала Кристина. Зачем мне человек, женившийся только из-за ребенка. Она хотела мужа, влюбленного в нее без ума. Какой же дурой надо было быть, чтобы хоть на секунду предположить, будто он к ней неравнодушен!

— Это означает, что ты тоже оставляешь за собой право решать за меня, — резонно заметил Говард. — Кажется, это называется двойным стандартом.

Кристина скрипнула зубами от злости.

— После первого раза никто не беременеет. — Не успев еще произнести эти слова, она поняла, что сморозила глупость, но было уже поздно.

— У меня есть крестная дочь, на следующей неделе ей исполнится десять лет. Так вот, уверен, что даже она смогла бы объяснить тебе элементарные понятия о женских циклах.

— Очень смешно! — Итак, у Говарда есть крестная дочь, а ей об этом ничего неизвестно. А что ей вообще известно о нем? Но тут другая, более тревожная мысль пришла Кристине на ум. — Почему вдруг ты заговорил о моей возможной беременности?

Одной из немногих сторон ее жизни, оставшихся для него тайной, был дневник. Во всем остальном Кристина обнажилась перед ним полностью, как в прямом, так и в переносном смысле!

— Когда я заехал к тебе, чтобы забрать вещи, которые должен был упаковать Тимоти… — Она невольно обратила внимание на то, с какой неприязнью упомянул он это имя, хотя Говард всегда казался ей человеком, снисходительным к другим людям. — Так вот пока он рылся в твоих ящиках, я немного огляделся вокруг. — И снова в его голосе прозвучало неодобрение, сдержанное, но вполне заметное. — На стене кухни висел календарь, на котором некоторые дни были отмечены красным… — Он увидел, как на щеках ее проступает краска. — Подсчет не составил особого труда.

— Господи, да ты что, носишь с собой миниатюрную фотокамеру?

— Мне это ни к чему. — Говард постучал пальцем по голове. — Разве ты забыла, что у меня фотографическая память?

— Я думала, что Элизабет преувеличивает.

— Ты ошиблась. Мой замечательный мозг набит массой совершенно бесполезной информации, вплоть до расписания поездов пятилетней давности. — Он склонил голову набок. — Ну так как же?

Столь внезапная перемена темы разговора совершенно сбила Кристину с толку.

— Что — как?

— Беременна ты или нет? — раздраженно процедил Говард сквозь стиснутые зубы.

— А может, тебе стоило спросить об этом прежде, чем договариваться с университетским приятелем?

— Разве я сказал, что причина была в этом?

— Этого и не требуется… Финансово ты ничего не выигрываешь, а поскольку единственной другой причиной брака является любовь, что в данном случае неприемлемо, то остается только… — она пожала плечами, — ребенок.

— Но почему я не могу быть в тебя влюблен?

Он что, считает ее идиоткой!

— Это не смешно, — заверила его Кристина.

Ноздри Говарда яростно раздулись.

— Выходит, мои слова о том, что я могу тебя любить, кажется тебе шуткой?

— Причем неудачной.

Говарду понадобилось несколько секунд на то, чтобы вновь обрести способность говорить.

— Что ж, полагаю, что, если ты окажешься беременной, тебе будет гораздо веселее.

Кристина вспыхнула.

— Я уже сказала тебе, что об этом еще рано судить, — пробормотала она. — Но если даже и так, это не имеет к тебе никакого отношения.

— Знаешь, даже ты должна понимать, какую глупость только что сказала. Если ты беременна, то ответственность за это лежит на мне, — решительно заявил Говард.

«Радость», «удовлетворение» — такие слова она бы еще приняла, но только не «ответственность». Ее ребенок, если только он существует, заслуживает большего, да и она сама также!

— Я там тоже была…

— И я это помню.

Знакомый взгляд исподлобья заставил ее испытать чувство неловкости.

— Разве женщины не чувствуют свою беременность? Ведь есть же какие-то признаки? Тошнота, например… — Он посмотрел на ее грудь. — Повышенная чувствительность…

Действительно, этим утром ее немного поташнивало, да и грудь стала гораздо чувствительнее. Но все это легко можно было отнести на счет почти постоянного сексуального возбуждения, в котором она находилась последние несколько дней.

— Господи, да ты что, книг начитался! — насмешливо воскликнула Кристина и, когда Говард на миг смутился, потребовала: — А ну-ка, признавайся!..

— Ну, я пролистал кое-что. Там много полезного. Если ты действительно беременна, нужно, чтобы кто-нибудь был с тобой рядом.

— И ты предлагаешь свою кандидатуру?

— Кристина, мы с тобой женаты… и с этим ничего не поделаешь.

— Я знаю адвоката, который может тебе кое-что на это возразить.

— Не знаешь ты никакого адвоката, — уверенно произнес Говард. — К тому же мы оба понимаем, что ты вовсе не собираешься со мной разводиться. — Он улыбнулся, явно призывая ее прислушаться наконец к голосу рассудка. — Ты оказалась связанной со мной надолго. Взгляни правде в глаза: разрыв со мной дастся тебе нелегко.