Я тебя не люблю - [18]

— Не надейся, что я ничего не понимаю, — буркнул Грегори, почти не отрываясь от ее губ. — Ты меня не одурачишь.

Его поцелуи стали еще более страстными и настойчивыми. Большой и указательный пальцы ласкали сосок Одри именно так, как она привыкла. Кровь струилась по ее жилам, как жидкое серебро, кости плавились. Если бы Грегори отпустил ее, она превратилась бы в лужу на полу. И тут силы Одри кончились. Тело требовало ответить на его ласки. Она прижалась к нему грудью, животом, бедрами и ощутила всю силу его желания.

Он медленно, мучительно медленно провел ладонями по ее бокам, ощущая каждый дюйм ее тела, обхватил ягодицы и еще крепче прижал Одри к себе.

Ей хотелось, как прежде, обхватить его ногами, чтобы он положил ее на стол и вошел в нее, хотелось снова испытать то лихорадочное возбуждение, которое мог вызвать только Грегори. Короче, она осознала, что желает его.

Эта мысль налетела на нее как шквал и потрясла до глубины души. Но желание оказалось сильнее страха. Возврата уже не было. Она запустила пальцы в его волосы, прижала к себе его голову и с готовностью раскрыла губы. А потом услышала собственный протяжный стон. Грегори был умелым любовником и обладал даром доводить ее до исступления.

Одри хотелось ощутить прикосновение его обнаженного тела, смотреть на него и наслаждаться тем, что когда-то принадлежало только ей. Нет, она стосковалась не по любви — о любви не могло быть и речи, — а по грандиозному сексу. Грегори снова заставил ее почувствовать себя женщиной, сознающей свою силу и способной вызывать желание.

Словно подслушав эти мысли, он начал раздевать ее, и дрожавшая от возбуждения Одри последовала его примеру. Пуговицы ее блузки и его рубашки расстегивались одновременно. Как и «молнии» на шортах.

Сомнения зашевелились в ее голове лишь тогда, когда они полностью разделись, и она окинула жадным взглядом его мускулистое тело. Но эти сомнения тут же улетучились. Грегори выглядел великолепно. Возможно, за пять лет он немного отяжелел, но все же находился в прекрасной форме. Живот его был плоским, ноги — стройными и сильными...

— Что, нравится? — ворчливо спросил Грегори, привлекая ее к себе.

— Угу, — сквозь зубы подтвердила Одри.

— И мне тоже. Очень. — Он бережно провел ладонями по ее бровям, векам, высоким скулам, носу.

Когда Грегори обводил пальцем контур ее губ, она взяла кончик его пальца в рот, прикусила острыми белыми зубами и прикоснулась к нему языком. Грегори с довольным видом невольно поморщился, и это доставило ей огромное удовлетворение.

— Ну, маленькая шалунья, ты за это ответишь! — с трудом выдохнул он.

Потом схватил ее в охапку и, не обращая внимания на их наготу, понес в свою спальню — видимо, боясь, что Долл проснется и застанет их. Все это время он не отрывался от ее губ — наверное, чтобы не дать ей возразить. Но Одри и не думала возражать. Для этого она была слишком возбуждена.

Казалось, за прошедшие годы любовный талант Грега только расцвел. Одри воспарила к небесам, а потом медленно спустилась на землю. Сначала это была животная страсть, но затем его ласки стали нежными и изощренными.

Когда все кончилось, Одри долго лежала неподвижно, дивясь тому, что ей может быть так хорошо. Но когда до нее дошел весь ужас происшедшего, она ощутила отвращение к себе. Дура, как можно было позволить этому случиться? Она спрыгнула с кровати и гневно уставилась на Грега.

— Если ты думаешь, что мои чувства к тебе изменились, то ошибаешься! Это был секс, только и всего.

Но Грегори и глазом не моргнул. Он приподнялся, оперся на локоть и задумчиво кивнул.

— Хороший секс.

Его всегдашняя ироническая ухмылка окончательно вывела ее из себя.

— Хороший или плохой, это роли не играет!

— Но ты бы сделала это еще раз?

— Ни за что на свете! — крикнула она.

— Тогда что заставило тебя сделать это сейчас?

Ответа у Одри не было. Действительно, что ее заставило? Один Бог знает. Скорее всего, собственное тело. Не сердце. Не разум. Именно тело. Оно жаждало любви. Никто не ласкал его после Грегори. И никто не мог так ласкать его. Черт побери! Она не хотела думать такое, но в глубине души знала, что это правда. Кроме того, к чему бесстыдно лгать самой себе? Она бы с удовольствием сделала это еще раз.

Одри вновь ощутила вкус того, чего лишилась. Это был самый сладкий вкус на свете. Вкус меда, нектара, элексира жизни. Ее, ожившее тело желало большего. Но хватит ли ей духу спать с Грегори, не испытывая к нему любви?

Разозлившись на себя, Одри опрометью выскочила из спальни, прибежала на кухню, схватила свою одежду, отнесла ее в ванную, плотно закрыла за собой дверь, и наконец перевела дух. Но успокоиться ей не удалось. Неужели она создала прецедент? Станет ли Грег требовать продолжения? Воспользуется ли своим преимуществом?

Пока Одри принимала душ, в ее мозгу вертелось множество вопросов, ответа на которые у нее не было. Она крепко зажмурилась и попыталась выкинуть Грегори из головы, но это оказалось невозможно. Он окружал ее. Его присутствие словно ощущалось физически. Он заполонил собой весь дом. Зачем она позволила ему жить здесь? Почему не настояла, чтобы он нашел себе другое жилье?