— Мне никто не говорил об этом, и ты, когда к нам перевелся, ни слова об этом не говорил.
— Я думал, ты знаешь, ты так смотрела на меня временами, что я… — он осекся, щеки как у мальчишки раскраснелись, и он отвернулся, нервно проведя рукой по кудряшкам.
— Юр, так это поэтому я все это к тебе чувствовала? Из-за ритуала? — осипшим голом спросила, уставившись взглядом в пол, хорошо хоть не ляпнула о том, что и сейчас чувствую.
— Что за «все это»? — слегка растерянно спросил он, а я все больше сжалась. То есть моя болезнь к нему даже после ритуала явное отклонение.
— Да так… — буркнула под нос, чувствуя, как горят щеки. Услышала, как Говерла улыбнулся и нежно коснулся моей красной щеки, слегка погладил ее пальцами в мозолях из-за игры на гитаре.
— Я так злился, когда отец заставил меня перевестись в твою школу и класс. Я все время думал о друзьях с прошлой школы и злился слегка на тебя. Хотя теперь я понимаю, что дедушка решил таким способом сдружить меня с тобой и Ваней, вы же должны были стать частью стаи. Но как видишь, даже с этим я не справился, по глупости решив, что вы в друзья мне не походите и теперь Ваня в стае Белого, а ты… — Он говорил тихо, слегка улыбаясь, по-хозяйски держа меня за руку, второй же рукой поглаживая мою щеку.
— А я теперь достанусь самому сильному из вас, как приз в вашей бессмысленной игре! — закончила я резко, и, вырвавшись, встала с кровати.
— Даш, я… — начал было Юра у меня за спиной, но осекся.
— Тебе пора, Говерла. Я узнала от тебя много всего полезного. — Стараясь не смотреть на него, подошла к двери и открыла ее.
Юра не спеша поднялся с кровати, как-то странно наблюдая за мной.
— Все будет хорошо, Даш. Я тебе обещаю, — сказал он на прощание каким-то виноватым тоном и слегка коснулся моей руки, перед тем как выйти.
Закрыла за ним дверь и медленно сползла по ней, чувствуя, что даже плакать сил нет.
— Кирилл, ты там один? — спросила тихонько, зная, как волки хорошо слышат.
— Да, Даш.
— Все слышал? — В ответ только странное «угу».
— Кай знает об этом? Что Юра должен был стать моей парой? — спросила слегка сдавленно.
— Вчера догадался, когда ты сказала, что он не пахнет для тебя. После ритуала пары перестают чувствовать запах друг друга. — Услышала тихое за дверью.
Тяжело вздыхаю. Я должна была молчать, должна была соврать на его вопрос. Теперь он точно меня никогда не отпустит, просто из упрямства. Особенно зная, что я должна была принадлежать Юре.
— Кирилл, мне нужен телефон, отцу позвонить. И Ваню позови, мне нужно с ним поговорить. — Сказала я, чувствуя бездонную пустоту в сердце. С каждым днем моя жизнь становится все сложнее и сложнее.
Глава 29. Мы все делаем неправильный выбор
В навороченном смартфоне Кирилла я слышала только гудки, папа не брал трубку. Несмотря на то, что я звонила с незнакомого для него номера, он все равно должен был взять трубку. Гудки меня напугали и, когда он все же взял трубку, я не сдержалась и со всхлипом крикнула в телефон:
— Папа!
— Даша? — услышала голос отца на фоне какого-то шума. — Что случилось?
— Пап, я хочу домой! — призналась сбившимся от рыданий голосом. — Очень, очень хочу!
Послышался какой-то шум и монотонный голос, похожий на молитву священника.
— Даш, сейчас не время. — Прохладно буркнул отец, и обида захватила меня с головой.
— А когда будет время, папа?! Ты хоть представляешь, что эти… эти волки со мной делают здесь и что собираются сделать?! — закричала, не подумав, и тут же закрыла себе рот.
Это было эгоистично, очень эгоистично с моей стороны. Папа у меня не молодой, болеет часто, тут и до инфаркта довести могу. В трубке слышалось только монотонное чтение молитв.
— Все хорошо, пап. — Нагло врала я, стараясь выровнять голос. — Я совсем справлюсь и за Ваней присмотрю.
— Хорошо, — услышала короткое от отца, и сердце полоснуло болью.
— Я хочу поговорить с мамой, — после паузы попросила.
Шуршание, папа, судя по звукам и шепоту, попытался дать маме трубку, что меня обрадовало, но потом он снова заговорил:
— Она сейчас не в состоянии говорить, Дашенька.
На заднем фоне священник что-то заговорил о жизни после смерти, и что нас всех рано или поздно ждет один конец — смерть.
— Вы что на похоронах? — сглотнула, чувствуя нехорошее предчувствие. — Кто умер?
— Ничего не случилось! — резко ответил отец, повышая на меня голос. — Что ты хотела?
— Пап, я хочу узнать… — слегка растерявшись от такой реакции на вопрос, я зависла, пытаясь сформулировать волнующий меня вопрос.
Ну и как мне спросить то? Папа, не продавали вы меня с дедом ради квартиры и его операции страшным волкам? Как-то это уже совсем по сволочному звучит, все-таки у них, возможно, не было выбора, может, было какое-то разумное объяснение кроме денег?
— Пап, — собралась с духом, — тут такое дело, — а он вообще знал, что Юра со мной учился и что это был именно он? — здесь есть парень один, он говорит, что я его пара еще с детства, ты что-то об этом знаешь?
На том конце была тишина, которая прервалась словами нескольких голосов: «Пускай земля ей будет пухом». По телу прошли мурашки, как будто это меня хоронят.
— Это не правда, — после долгой паузы все же ответил отец, и я зависла в растерянности.
