Я стану Алиеной - [55]

— Вот он! — Селия протянула руку.

Оливер не сразу разглядел в сумрачном свете тонкие струи воды на камне. Откуда-то сверху точил слезу родник. Внизу, на земле, образовалась небольшая заводь, покрытая мелкой рябью.

Едва они спешились, наполнили фляги и напоили лошадей, хлынул дождь.

— Кто это нудел, что воды не хватит! — заорал Оливер. — Вот тебе хляби земные и небесные!

Его разбирал смех, хотя, по правде говоря, оснований для веселья было мало. Этот дождь, был, конечно, не чета осенним ливням, но осенью им удалось пересидеть непогоду под крышей либо в лесу. Теперь же, если они не найдут приюта, недолго промокнуть до костей и заболеть.

По счастью, им снова повезло. Перейдя ручей, в восточной стороне гряды они обнаружили небольшую расселину. Назвать ее пещерой было бы слишком громко, но в глубине вершины скалы почти смыкались. Когда они загнали туда лошадей, Селию осенила одна идея. Они расседлали животных, и в этой самой узкой горловине между скалами приспособили седла, а сверху бросили плащ Оливера. Получилась почти что крыша.

— «Полководцам», увы, придется обходиться так, — сказал Оливер.

— Увы. Пусть утешаются тем, что мы их укрыли от ветра.

Они забились в свою нору, кутаясь в самодельный гобеленовый плащ Селии. Так близко за все это время они еще не были никогда. Разве что в ту дурную ночь в Кулхайме, но тогда он спал. Странно, но сейчас он не испытывал таких мучительных чувств, как раньше, когда им случайно — намеренно, кажется, ни разу не было — приходилось дотрагиваться друг до друга. Было весело и радостно, и очень хорошо, что дождь пошел, и пусть идет, сколько хочет…

Селия обернулась к нему, и мокрые волосы мазнули его по щеке. Глаза призрачно светились в полумраке.

— Ты слышал? Кричали…

— Ветер, наверное…

На самом деле он просто ни к чему не прислушивался — не хотелось отходить от этого радостного, уютного спокойствия.

— Может быть, и ветер, — пробормотала она. — Или померещилось… — Закрыла глаза, замерла ненадолго, потом снова открыла. — Нет, не померещилось. Кричали. Вон в той стороне. Не так уж пустынны, похоже, эти места.

Прислушиваясь, Оливер ощутил, что не слышит более шума дождя. Селия тоже это заметила и выглянула наружу.

— Пойду разведаю, что там. Не нравится мне что-то этот крик…

— Нет.

— Что же, так и будем сидеть, как крысы в норе, и ждать, покуда нас выкурят?

— Не будем, — твердо сказал он. — Я сам пойду. — И, видя, что она собирается возражать, выложил довод, показавшийся ему наиболее весомым: — Теперь, когда твоя цель, возможно, близка, глупо рисковать жизнью просто так.

Она что-то промычала, но не ответила.

Плащ он не взял, чтобы не цеплялся, а вот оружие оставил при себе. Может быть, Селии и примерещилось — а если нет? Он продвинулся дальше и обнаружил через пару шагов, что скальная стена там кончается, и по склону хотя и с трудом, но можно подняться. Это заняло у него примерно полчаса, и еще столько же он прошел, прежде чем услышал голоса. Уже почти совсем стемнело, и он надеялся, что, перебегая от камня к камню и пригибаясь, сумеет остаться незамеченным. Почему-то ему передалась уверенность, что ничего хорошего там, впереди, нет. Голоса вновь что-то забубнили, и были унесены порывом ветра. А потом Оливер явственно услышал крик — жуткий, утробный, переходящий в вой.

Между холмами обнаружилась небольшая уютная ложбинка. В ней пасся табунок лошадей, притулились две повозки. А также собралось несколько человек. Один из них тщился развести костер, пустив на растопку ветки какого-то колючего кустарника — может быть, ежевики. Другой лежал на земле неподвижно — слишком неподвижно. Остальные…

Когда Оливер разглядел, что делают остальные, он почувствовал, как у него желудок подкатывает к горлу. Но, кроясь за россыпью камней наверху, он с ледяной ясностью осознал, что недавний дождь, возможно, спас их с Селией. жизни. Не будь его, они так и ехали бы открыто, не таясь, и вряд ли бы из этого вышло что-то хорошее.

Он отполз назад и уже в полной темноте каким-то образом сумел разыскать убежище Селии. Ее осторожность — пусть, может, и запоздалая — удержала ее от попыток выкресать огонь. Поначалу он ее вообще не увидел и решил, что она направилась на его поиски. Но потом Селия отделилась от скалы, за которой скрывалась, пока не уверилась, кто перед ней.

Не дожидаясь вопросов, он быстро сказал:

— Селия, это банда. Пятеро. Захватили двоих путников. И… пытают их.

Она кивнула, перехватила арбалет и проверила — не отсырела ли тетива. Потом вернулась к своему укрывищу и взяла моток веревки — той, из Бастиона.

Что им было в тех неизвестных путниках, которые, не исключено, были такими же негодяями, как мучившие их разбойники? К тому же Оливер успел сильно вымотаться после своих хождений. Но у него не возникло сомнений в том, что нужно было идти.

Пока они добирались, крики оборвались, и показалось, что они опоздали. Но потом возобновились, еще более отчаянные, — а может, кричал другой человек. А когда подобрались ближе, стала ясна причина. Костер удалось зажечь, и с жертвой управлялись самым что ни на есть дедовским способом — окунали туда босыми ногами. Причем маленький человечек, которого Оливер заприметил еще в прошлый раз, — именно он водил лезвием по лицу пленника (другого, что теперь темной грудой валялся в стороне), — развлекался тем, что приказывал двум здоровым парням с бычьими холками то вытащить связанного, визжащего и отчаянно извивающегося «клиента» из огня, то затолкать его поглубже. Почему-то это сильно напомнило Оливеру Эрдский край. В тот раз соотношение сил было хуже — двое против десяти. Правда, тогда за них был туман. Что ж, сейчас за них тьма.