Я спас РФ. Часть 1. День Победы - [2]

Сергей Петрович вывел на экран чат последней игровой сессии и отфильтровал ненужные сообщения. Затем восстановил в памяти, последовательность подвижного шифра и быстро составил вырванные из текста буквы и цифры в короткое текстовое послание.

«Сегодня 10:00 Станция Пролетарская»

— Неужели сегодня? — Руки Северского предательски задрожали. — Соберись тряпка — приказал он себе и постоянно посматривая на часы, начал лихорадочно одеваться.

Уже через пятнадцать минут он стоял в прихожей и глядел на себя в зеркало. Из него смотрел осунувшийся и небритый, совершенно седой тип в старом плаще и кепке. В руках алюминиевая палочка, а вокруг худой шеи, кое-как намотан длинный шарф.

На вид лет 70–75. Почти старик, а ведь на самом деле ему только недавно исполнилось 49.

Сколько же осталось жить этому телу? Врач сказал, что если лёгкое не простужать и совсем не болеть, то лет семь-восемь оно протянет, а вот пострадавшее от боевой химии сердце может отказать в любую минуту.

Присев на дорожку, Северский протёр рукавом кусок пластика, пришитый в районе груди, прямо на плащ. Под прозрачную оболочку засунут выданное в оккупационной администрации, временное удостоверение жёлтого цвета, с криптометкой, голографической фотографией и списком секторов города, доступных владельцу для посещения.

Наконец решившись Сергей Петрович поднялся, распахнул дверь и вышел на площадку. В этот момент, из квартиры напротив, появился новый сосед. Здоровый спортивный мужик, одетый в новую, дутую куртку с американским флагом во всю спину. На синей нарукавной повязке, красовалась звёздная эмблема Евросоюза, в центре которой реял жевто-блакитный флаг.

Раньше в этой квартире жили совсем другие люди, а теперь тут живёт этот, вместе со своей быдловатой женой, облачённой в леопардовые шмотки и пухленьким десятилетним сыночком, который никогда не здоровается и периодически рисует на стенах всякое нацистское непотребство.

Насколько Северский знал, новый сосед работает в гражданской администрации сектора, специалистом по уничтожению наследия кровавого режима. А ещё он недавно выяснил, что кроме сноса памятников и сбивания звёзд, откуда только можно и нельзя, этот утырок периодически пишет доносы в новую полицию и «Федеральное Бюро Контроля», заменившее два года назад упразднённое ФСБ.

Уж больно сильно он хочет заполучить ещё одну квартиру в центре города.

Сосед повернулся, увидел Северского и поменялся в лице.

— Привiт — буркнул он, затем внезапно остановился и перейдя на подчёркнуто ломаный русский, спросил: — а куда ты соседушка собрався с ранку?

Сергей Петрович едва заметно кивнул и хотел просто уйти не отвечая, но внезапно осознал, что сегодня не стоит ни с кем ссориться. Общаться с вызванными полицаями или дружинниками, хотелось меньше всего.

— Так сегодня же рабочий день. Вот еду в институт. Надо же кому-то и работу работать.

Сосед явно хотел возмутиться, но видимо не найдя по какому поводу, указал мясистым пальцем на чёрный бант, обвязанный вокруг зелёного пропуска, небрежно приколотого к карману дутой куртки.

— Сегодня динь скорби по жертвам Сталинского режима и все должны носить травурные ленты.

— Ну раз все должны, значит будем носить. Сейчас же зайду в ближайший маркет и обязательно приобрету целый метр — бодро пообещал Сергей Петрович, и резко развернувшись, пошёл вниз по лестнице.

Сосед хотел ещё до чего-то доколупаться, но видимо не сумев сформировать претензию, выкрикнул вслед что вечером обязательно проверит наличие «травурной ленты».

Через минуту лифт проехал мимо тяжело дышащего Сергея Петровича, а когда он выходил из подъезда, то увидел хмурого соседа, садящегося в огромный гибридный внедорожник, явно экспроприированный у москвичей.

Неожиданно в лицо Северского дунул ветерок, непонятно как сумевший залететь в плотно обложенный зданиями внутренний дворик. Он принёс запах весны, смешанный с застарелой гарью, давно отбушевавших пожаров.

Сергей Петрович вышел из арки на улицу и мимо пронеслась машина соседа, окатившая грязной водой из лужи.

— Ничего страшного — сказал Северский, затем стряхнул с плаща воду и побрёл к остановке электробусов.

По пути взгляд зацепился за висевшую на торце дома новенькую табличку, с именем первого чернокожего президента США, дублированную на английском, французском, немецком и почему-то украинском.

— А «Новый Арбат» то им чем не угодил? — озадаченно пробурчал Северский. — Понимаю, когда «Ленинский проспект» переименовывают в «проспект Бандеры». Или «Кутузовский» в «проспект императора Наполеона» — это борьба с народной памятью. Но чем победителям не угодил Арбат? Ведь это название привнесено восточными купцами. Хотя если подумать, всё ясно. Когда-то именно здесь хану Улу Мухаммеду дали по зубам, а намного позже, Дмитрий Пожарский стоял тут со своим войском, защищая крохотную Москву от польско-литовских захватчиков.

Несмотря на рабочий день, народу на остановке собралось немного. Минут через десять подъехал длинный электробус.

Найдя свободное место Сергей Петрович сел и принялся рассматривать унылые городские пейзажи.

Частных машин на улице попадалось немного. Да и те что проносились мимо, в большинстве своем имели иностранные номера или временные, выдаваемые экспроприированному транспорту. Номера Московской республики тоже встречались, но совсем редко.