Я совсем не получаю писем - [13]
Кати и Ютка принесли из комнаты большую коробку; там были мельница, домино, шашки и игра «Смеется тот, кто смеется последним». Девочки расставили на доске фишки и разыскали два кубика.
— Миклошка, хочешь играть с нами? — спросили они.
Но Миклошка молчит и знай себе рисует. Сначала дерево, потом лягушку, потом автомобиль. Тогда сели играть без него.
Мама пошла на кухню готовить обед: фаршированную паприку[7] и сладкие блинчики, любимое блюдо детей. Она решила нафаршировать много-много паприки, испечь блинчики с начинкой из орехов, мака, изюма и варенья и к обеду пригласить тетю Сабо с Миклошкой.
Так шло время до обеда, весело и приятно. Первой подбросила кубик Ютка: выпала шестерка — она продвинула вперед свою фишку. Ох уж эта игра! Думаешь, что ты уже почти выиграл, до цели — один ход, вдруг — рраз! — тебя догоняют, сбивают фишку, и все начинается сначала.
Сначала Кати выигрывала, потом вдруг Ютке улыбнулось счастье, а Жоли удалось восемь раз подряд выбить по шестерке! Представляете?! Восемь раз — по шести! Девочки даже закричали, что он жульничает. Тогда Жоли встал, закрыл глаза и снова бросил кубик. Опять шестерка!
Пока они играли, в кухне тоже все шло на лад: тушилась в томатном соусе фаршированная паприка, шипели на сковородке блинчики. Вдруг вдалеке послышался гудок автобуса. Вот и тетя Сабо. Проходя по саду, она приветливо крикнула:
— Добрый день, добрый день! Скоро я вернулась? Как вел себя Миклошка?
— Очень хорошо! — закричали дети хором.
И вдруг они удивленно стали озираться по сторонам. Табуретка была пуста. Ни под орешником, ни в цветнике — нигде Миклошки не было.
— Сынок! Где ты? — заволновалась тетя Сабо.
Мама, испуганная, выбежала из кухни:
— Дети, где Миклошка?
Ютка, Кати и Жоли, перепугавшись, бросили игру. Все не на шутку всполошились.
Побежали к колодцу и заглянули, не упал ли он туда. Жоли выскочил на улицу, но там было безлюдно и тихо, только из соседнего сарайчика раздавался рев ослика Якаба. Куда исчез Миклошка? Надо посмотреть в кустарнике.
Дружок, ты не видел Миклошку?
Не убежал ли он на железнодорожную насыпь?
А вдруг выскочил на шоссе?
Надо спросить у постового.
А может, Миклошка отправился к Балатону?
Ютка побежала в комнату и сразу крикнула:
— Да здесь он! Здесь!
Все бросились в дом.
— Где он?
— Да вот он! Иди сюда, Озорник! Что тебе понадобилось под столом? Почему ты не откликнулся, когда тебя звали? — Тетя Сабо была вне себя от радости. Она не знала — шлепнуть Миклошку или расцеловать. — Что ты там делаешь?
— Ничего, — спокойно ответил Миклошка, не пошевелившись.
Тетя Сабо нагнулась под стол и, подхватив сына, извлекла его, как колобок, наружу.
— Что у тебя в руках?
— Мое письмо! — закричал Жоли. — Что ты сделал с моим письмом?
Миклошка понял, что опять набедокурил, и заплакал.
На полу под столом валялись мелко изорванные бумажные клочья, исчерченные красно-синим карандашом. Вот что осталось от Жолиного сокровища, от письма, в котором его новый друг рассказывал о себе, о путешествии в Финляндию, об Эркки.
А тетрадка была вся разрисована красными фигурками детей и синими корабликами, красными лягушками и слониками, машинками, цветочками и какими-то никому не понятными каракулями.
Тетя Сабо сердито закричала на Миклошку:
— Что ты наделал?
Малыш заплакал еще сильнее, Жоли тоже плакал, и мама стала утешать его:
— Дорогой мой мальчик… ведь ты знаешь адрес своего друга. Кроме того, ты получишь еще очень-очень много писем. Не сердись! Не будешь?
Жолику очень хотелось сказать что-нибудь сердитое. Вздуть бы Миклошку как следует! Но, посмотрев на Кати и на Ютку, он тут же вспомнил: они-то его и пальцем не тронули, когда он положил на их книги кирпичи, да еще оставил под дождем.
Потом Жолик взглянул на Миклошку. Тот плакал навзрыд, плакал так горько, что казалось, никогда не остановится.
— Я хотел только порисовать, — всхлипывал он, — только порисовать…
— Иди сюда, — проговорил Жоли и протянул ему руку. — Пойдем купим другую тетрадку и новый лист почтовой бумаги, у меня в копилке есть четыре форинта.
— Ну, все в порядке, — сказала мама. — У меня готовы и паприка и блинчики. Теперь надо не плакать, а быстро накрывать на стол и обедать.
— А я нарисую блинчик, — проговорил Миклошка, у которого слезы уже успели просохнуть.
«Мне много раз будут приходить письма от моего друга, — утешал себя Жоли. — Я ему напишу, что случилось с его письмом. Если его сестренка случайно порвет мое письмо, он тоже не должен сердиться на нее за это. Ведь мы большие, ходим во второй класс, умеем письма писать. А с малышей какой спрос?»
Что потом произошло в Будапеште
Если вы любопытны, то через три дня могли бы подслушать такой разговор по телефону, хотя подслушивать вообще-то неприлично.
— Говорит Жолт Ковач.
— У телефона Жолт Ковач.
— Я получил твое письмо.
— А я твое!
— Как я рад ему!
— Я тоже.
— Приходи к нам в воскресенье!
— А ты к нам!
— С удовольствием!
— И я!
— Будем друзьями?
— Конечно!
Когда оба Жолта Ковача положили телефонные трубки, лица у них сияли от радости.
