Я – снайпер. В боях за Севастополь и Одессу - [7]

Но это не значило абсолютно ничего.

Обычную винтовку Мосина, которая находилась на вооружении рядового состава РККА, мы должны были знать, как свои пять пальцев, и потому определенное количество времени (10 часов) посвятили изучению ее устройства. Понемногу я привыкла к «трехе», могла с закрытыми глазами разобрать и собрать ее затвор, состоящий из семи деталей. Ее открытый секторный прицел с метрической шкалой и подвижным хомутиком, мушка с круглым намушником позволяли добиваться неплохих результатов при стрельбе.

Снайперская винтовка отличалась от стандартной лишь несколькими деталями. Во-первых, у нее над стволом был установлен оптический прицел Емельянова («ПЕ») – довольно длинная металлическая трубка (274 мм при весе 598 г) с двумя барабанчиками для регулировки. Во-вторых, из-за этого приспособления патроны не поступали в патронник из магазинной коробки, их следовало вкладывать туда по одному. В-третьих, рукоять стебля затвора сильно отгибалась вниз. Имелись и невидимые глазу отличия: стволы для «снайперок» изготавливали из лучшей стали, для большей точности обрабатывали на прецизионных станках, собирали эти винтовки вручную, пристреливали особым образом.

В конце моей учебы в Снайперской школе, то есть в 1939 году, нас познакомили с новыми образцами стрелкового вооружения, поступившими в Красную армию. Это были самозарядные (автоматические) винтовки Симонова (АВС-36) и Токарева (СВТ-38). Принцип действия их автоматики строился на использовании пороховых газов, которые всегда сопровождают пулю, мчащуюся по каналу ствола. Винтовки имели отъемные коробчатые магазины на 10–15 патронов. Единственное, что вызывало сомнения у нас и наших наставников, – большое количество деталей в «АВС» и «СВТ», а также устройство их механизма, весьма сложное по сравнению с изделием капитана Мосина…

Запомнилась первая лекция по предмету, именуемому «Краткие основания стрельбы», на который в программе отводилось 25 часов. Мы сидели в классе, когда туда вошел худощавый, среднего роста человек лет сорока с заметным шрамом над левой бровью. Дежурный крикнул: «Встать! Смирно!» Преподаватель представился нам: «Потапов Александр Владимирович» – и коротко объяснил, чему собирается нас учить. Потом, помолчав, обвел строгим взглядом аудиторию и сказал:

– Слышал, что вы стреляете неплохо. Однако запомните: хороший стрелок – это еще не снайпер…

Так началось наше общение с «Потапычем», старшим инструктором Школы. Мы узнали, что он начинал действительную военную службу еще в императорском лейб-гвардии Егерском полку в Петербурге, где стрелковая подготовка нижних чинов была поставлена образцово, за подвиги на германском фронте в 1915 и 1916 годах заслужил два солдатских «Георгия» 3-й и 4-й степени, а также чин унтер-офицера. В Гражданскую войну Потапов уже командовал ротой в пехотном полку у красных и получил тяжелое ранение при форсировании Сиваша. В 1929 году его откомандировали из полка на Стрелково-тактические курсы усовершенствования командного состава РККА «Выстрел» имени Коминтерна. Там начала работать первая в нашей стране группа по изучению снайперского дела. Но служить в армии инструктором снайпинга ему не довелось: дала о себе знать старая рана, и комбата Потапова комиссовали вчистую. Зато Осоавиахим приобрел нужного специалиста.

Кстати говоря, киевская Снайперская школа этой общественной добровольной массовой военно-патриотической организации, так же, как и московская и ленинградская, славилась не только хорошим материально-техническим обеспечением, но и отлично подготовленным преподавательским составом. Александр Владимирович Потапов был большим энтузиастом стрелкового дела, знатоком и страстным любителем оружия, особенно – трехлинейной винтовки Мосина образца 1891/1930 года. Свой опыт, наблюдения и размышления о философии снайпинга он изложил в небольшой брошюре «Наставление для метких стрелков», изданной в Киеве.

Бесспорно, «Потапыч» был прирожденным педагогом. Он наблюдал за курсантами пристально не только на лекциях, но и при занятиях в тире. Он считал, что теоретические знания и стрелковая практика, само собой разумеется, совершенно необходимы. Но они недостаточны для воспитания настоящего профессионала. У него должен быть не только отменный глазомер (это дается человеку от природы благодаря индивидуальными особенностям строения его глазного яблока). Ему нужен и особый характер: спокойный, уравновешенный, скорее флегматичный, не склонный к приступам гнева, веселья, отчаяния или – чего хуже! – истерии. Снайпер – терпеливый охотник. Он делает всего один выстрел, однако за промах может заплатить своей жизнью.

Потапов предупредил, что через месяц отчислит тех, кто – по его мнению – неспособен усвоить хитрую снайперскую науку. Это нас огорчило. Но его педагогические методы по-прежнему вызывали уважение. Даже можно сказать, что он нам нравился. Потому мы старались изо всех сил. По крайней мере, я старалась. Кроме меня, в группе занимались еще две представительницы слабого пола. С нами он держался подчеркнуто вежливо, однако эта офицерская вежливость всех нас, девушек в возрасте 19, 20 и 22 лет, не радовала, а пугала. Мы подозревали, что будем первыми кандидатами на вылет.