Я, снайпер - [42]

— Вот, ребята, смотрите, как работает настоящий профессионал. Надеюсь, в стране скорпионов вы проявите такую же сообразительность.

— Однако я знал расстояние до цели, а вы — нет. Поэтому на самом деле наше соревнование лишь потешило мое тщеславие. По-моему, мы отклонились в сторону: главное то, что эта чертова штуковина — самое настоящее чудо, и я в нее поверил. Теперь я просто сяду в сторонку и буду наблюдать, как вы учите ребят ею пользоваться. Им это понадобится там, куда они поедут. Они отправят множество плохих парней в ад, а множество хороших парней вернутся домой. Если «И-снайпер» увеличивает количество тех, кто возвращается домой, тогда, видит Бог, я истовый приверженец «И-снайпера девятьсот одиннадцать».

Глава 14

Салли в составе группы из Министерства юстиции работала над одним крупным делом, связанным с мошенничеством при банкротстве, поэтому домой возвращалась поздно, и Ник неожиданно обнаружил, что у него имеется больше свободного времени, чем он ожидал. Группа «Снайпер» зашла в тупик: новые улики, никуда не ведущие, проверка самых безумных гипотез — одним словом, только видимость работы в ожидании, когда Ник выпустит отчет и закроет дело. А Ник тянул: вдруг Свэггеру удастся раскопать что-нибудь действительно интересное. Тем временем представители трех местных управлений полиции, оставшись без дела, вернулись к себе.

Вечером Ник решил побаловать себя хорошим ужином, поскольку с самого начала этой заварушки так ни разу толком и не поел. Выйдя из зловещего здания имени Гувера, он обогнул ряды бетонных блоков, расставленных как барьеры, если объявится сумасшедший террорист-смертник на машине, начиненной взрывчаткой. Неспешной походкой Ник двинулся по южной окраине Вашингтона, ища подходящее заведение, где можно перекусить.

Район преображался на глазах. Еще в конце девяностых юго-восток был зоной отстоя, мусора. Некогда процветающие жилые здания и магазины, расположенные слишком далеко от «центрального треугольника» со штаб-квартирами крупнейших федеральных ведомств, пришли в запустение. Поэтому сюда не собирались на обед многочисленные чиновники, предпочитая питаться где-нибудь ближе к центру, здесь не было кинотеатров, книжных магазинов, модных бутиков и тому подобного. Все изменилось, когда открыли «Веризон-центр» — новый «кафедральный собор» таких религий, как НБА и НХЛ; вслед за ним появились рестораны и современные киноконцертные залы, а вдоль главной Седьмой улицы выстроились всевозможные уютные заведения. В одночасье район заполнился шумным племенем варваров, называющимся молодежью, и Ник, прогуливаясь по улицам, поражался их числу, энергии, одежде, их гомону, стремлению заполнить весь мир собственной значимостью. От этого у него разболелась голова. Фу, как же он постарел, ему уже за сорок, у него большой дом в Ферфаксе, который он практически не посещает, и жена, ставшая такой важной птицей, что он почти ее не видит.

Ник плотнее укутался в плащ: на Восточном побережье хозяйничала глубокая осень, предвестница зимы. Сняв с шеи удостоверение, Ник убрал его в карман — ему не хотелось напоминать чиновника, выбравшегося на вечернюю вылазку. Он ощущал на одном бедре «глок» 40-го калибра, надежно убранный в кобуру «Сафариленд», а на другом — противовес из двух запасных обойм по двенадцать патронов в каждой; плащ он специально выбрал на размер больше: так очертания пистолета не проступали сквозь материю, хотя теперь приходилось подворачивать рукава.

Рыба. Ник решил посвятить этот вечер рыбе, так как до заведений, где предлагали приличное мясо, было далеко, — ближайшее, «Мортон», находилось на пересечении Коннектикут-авеню и К-стрит. Туда можно было добраться только на такси. А неподалеку располагалось одно местечко под названием «Океанарий», о котором Ник слышал только хорошее. Выбор сделан: он отправится туда, насладится ужином, возвратится на метро в здание имени Гувера и к полуночи будет в Ферфаксе.

Ник зашел в «Океанарий», расположенный на L-стрит, и ему понравилось то, что он увидел: внутри царила атмосфера тридцатых годов, воскрешающая в памяти гангстерские фильмы, где все ходили в фетровых шляпах с загнутыми полями и длинных плащах и носили кольты полицейского образца. О, и еще все непрерывно курили. Ник вспомнил фильм, определивший его жизнь. В семидесятых, в возрасте четырнадцати лет, он смотрел его, лежа на животе перед телевизором, озаренный серыми отсветами кинескопа. Фильм назывался «Улица без названия», в нем рассказывалась история героического агента ФБР Джина Корделла, который внедрился в банду, орудовавшую в убогих трущобах некоего Сентер-Сити. Фильм заканчивался отчаянной перестрелкой; пистолеты-пулеметы выплевывали в ночную темноту вспышки выстрелов, облачка порохового дыма и длинные цепочки кувыркающихся стреляных гильз, превращая в решето плохого типа по кличке Финка, а Корделл, разумеется, остался жив и невредим. Корделла играл… как же имя того парня? Он так больше нигде и не прославился, но, черт побери, как же он был хорош в этом фильме! Стив Джексон? Джек Смит? Билл Стивенсон? Что-то в таком духе. А, Марк Стивенс — вот как его звали. Марк Стивенс был умным, отважным, мужественным и спокойным, по крайней мере в этом фильме, что бы ни происходило до и после, — в общем, именно таким мечтает вырасти подросток, и именно тогда Ник понял, что должен стать агентом Федерального бюро расследований, иначе жизнь будет прожита впустую.