Я сижу на берегу - [5]
Что «опять», что «опять»? Кругом же свои!
Голос молодого ангела. Да, свои же кругом, что от нас скрывать?
Доктор. Ну, вы–то могли и промолчать, недавно же у нас, не понимаете ничего.
Голос молодого ангела. Нечего тут понимать. Все с ума посходили. Не поймешь, где врачи, где пациенты. Еще собаку привели и в шахматы с ней играют.
Доктор. Он не собака.
Голос молодого ангела. А кто? Человек, что ли?
Доктор (мрачно). Он не собака.
Голос пожилого ангела. Оставь ты его. Не видишь, сейчас залает.
Голос молодого ангела. Кто залает?
Голос пожилого ангела. Доктор сейчас залает.
Доктор (тихо). Не залаю.
Доктор встает из–за стола, выходит на середину сцены и лает на динамики. Лает Доктор громко, короткими и отрывистыми рыками. Вынимает фляжку, отпивает из нее, трясет фляжку над ухом, улыбается. Спокойно возвращается к шахматному столику и начинает играть.
Голос пожилого ангела. Не надо, Доктор, пожалуйста, не надо. Не переживайте вы так. Молодая она еще. Она не со зла. Так, ляпнула, не подумав. Не сердитесь, Доктор.
Доктор. Я не сержусь.
Голос молодого ангела. Правда, не сердитесь?
Доктор (кричит). Я не сержусь!
Голос пожилого ангела. Иди отсюда. Дай с Доктором поговорить.
Голос молодого ангела. Никуда я не пойду.
Голос пожилого ангела (сухо и зло). Пойдешь. Сейчас ты пойдешь, сейчас ты побежишь просто.
Голос молодого ангела. Да ладно, пойду, пойду. Нужно мне больно с вами тут время терять.
Голос пожилого ангела. Доктор, вы уже не сердитесь?
Доктор. Нет, конечно.
Голос пожилого ангела. А почему голос грустный?
Доктор. Думаю.
Голос пожилого ангела. Да что тут думать? И так ясно, что он у вас выигрывает.
Доктор. Это ясно. Но я думаю не только об этом. Я думаю о писателях. Скажите, почему одни пишут, а другие читают?
Голос пожилого ангела. О чем вы, Доктор?
Доктор. Да все о том же. Вот вы, например, не читаете, а пишете. Зачем?
Голос пожилого ангела. Не пишу я. Я не писатель, чтобы писать.
Доктор. Не пишете?
Голос пожилого ангела. Не пишу.
Доктор. А врать зачем?
Голос пожилого ангела. Да не пишу я.
Доктор. Но бланки вы заполняете?
Голос пожилого ангела. Заполняю. И истории болезни заполняю. Что мне остается? Работать некому, все приходится самой делать. Истории болезни вы должны заполнять, между прочим.
Доктор. Я их подписываю.
Голос пожилого ангела. Вы их только подписываете, а должны писать.
Доктор. То есть, почерк я ваш знаю?
Голос пожилого ангела. При чем тут почерк?
Доктор. Почерк, собственно говоря, абсолютно ни при чем. Но бывают такие документы, без подписи. Ни за что не догадаешься, кто писал, если не знать, чей почерк. Пару недель назад я ездил в город. Зашел к другу, посидели, выпили немножко. Вы знаете, где работает мой друг?
Голос пожилого ангела. Где?
Доктор (весело). Не скажу. У меня много друзей. И когда в университете учился, было много друзей. И в Москве у меня много друзей. И некоторые из них очень даже многого в жизни добились. Один мой сокурсник знаете, где работает? Тоже не скажу! Так что пишете, пишете.
Голос пожилого ангела. Я не пишу.
Доктор. Вы полагаете, что я вру?
Голос пожилого ангела. Ничего я не полагаю. Не пишу, и все тут.
Доктор. Не пишете, так не пишете. Я спорить не буду. Может быть, это и не вы писали. Ведь может такое быть, правда? Может, я почерки перепутал.
Голос пожилого ангела. Да. Верно. Вы ж выпивали там со своим другом, мало ли что могло почудиться. Не мой это почерк.
Доктор. Вот и хорошо, вот и славненько. Почерк не ваш, писали не вы. Вот и славненько, вот и прекрасненько. (Выходит на середину сцены. Потирает руки. Явно нервничает. Вынимает фляжку, быстро отпивает из нее, завинчивает пробку, прячет фляжку в карман. Громко кричит). Ну хорошо, вы написали заявление. Все пишут. Работа у нас такая – писать. Но зачем вы пишете неправду?
Голос пожилого ангела. Когда? Где? Какую неправду? Я только правду пишу.
Доктор. Вы пишете, что я пью.
Голос пожилого ангела. Пьете.
Доктор. Вы пишете, что я пью много.
Голос пожилого ангела. Так вы много и пьете.
Доктор. Это ложь.
Голос пожилого ангела. Не ложь. Правда это.
Доктор. Это ложь, потому что я не много пью. Я очень много пью. Я практически алкоголик. Алкоголик, слышите? (Опять вынимает фляжку. На этот раз прикладывается основательно. Пьет дольше, чем обычно. Прячет фляжку.) Вы пишете, что я пью спирт. Опять неправда. Никто на свете не станет пить чистый спирт. Я его разбавляю. А чем я его разбавляю?
Голос пожилого ангела. Водой вы его разбавляете.
Доктор. А какой водой я его разбавляю?
Голос пожилого ангела. Обычной, дистиллированной.
Доктор (медленно и по слогам). Дис–тил–ли–ро–ван–ной. А вы так и не научились писать это слово без ошибок. Три орфографические ошибки в одном слове. Как вы думаете, я могу узнать почерк, да к тому же еще с орфографическими ошибками?
Голос пожилого ангела. Хитрый вы, Доктор.
Доктор. Хитрый. Только вы не очень хитрая. Зачем вы написали, что я слушаю вражеские голоса? Вы понимаете по–английски? Или по–французски?
Голос пожилого ангела. Вам не все равно, что я пишу, раз у вас друзья по всей Москве?
Доктор. Мне не все равно. Одно заявление можно порвать. Два можно. Третье попадет, куда следует, и меня снимут. Я не вражеские голоса, я музыку слушаю. Музыку. И за эту музыку меня могут снять с работы.
Рубен Давид Гонсалес Гальего – русский писатель, внук генерального секретаря Коммунистической партии народов Испании и воспитанник советского интерната для детей-инвалидов. Его документальный роман-исповедь «Белое на черном» (премия «Русский Букер» за 2003 год), переведенный на десятки языков, произвел фурор в среде читающей публики, круги от которого расходятся до сих пор. Прервав пятнадцатилетнее молчание, в своем новом, третьем по счету, романе автор пытается решить проблему: возможно ли человеку, познавшему боль и унижение, прошедшему тяжкие и жестокие испытания, найти на земле место, которое принесет ему наконец покой и умиротворение.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Живя в Мадриде, Рубен Давид Гонсалес Гальего пишет по-русски. И не только и не столько потому, что, внук видного испанского коммуниста, он провел детство в Советском Союзе. По его мнению, только «великий и могучий» может адекватно передать то, что творилось в детских домах для инвалидов СССР. Описанию этого ужаса и посвящен его блистательный литературный дебют — автобиографический роман в рассказах «Белое на черном», ставший сенсацией уже в журнальной публикации.Издатели завидуют тем, кто прочтет это впервые.
Живя в Мадриде, Рубен Давид Гонсалес Гальего пишет по-русски. И не только и не столько потому, что, внук видного испанского коммуниста, он провел детство в Советском Союзе. По его мнению, только «великий и могучий» может адекватно передать то, что творилось в детских домах для инвалидов СССР. Описанию этого ужаса и посвящен его блистательный литературный дебют – автобиографический роман в рассказах «Белое на черном», ставший сенсацией уже в журнальной публикации.Издатели завидуют тем, кто прочтет это впервые.
Этот сборник стихов и прозы посвящён лихим 90-м годам прошлого века, начиная с августовских событий 1991 года, которые многое изменили и в государстве, и в личной судьбе миллионов людей. Это были самые трудные годы, проверявшие общество на прочность, а нас всех — на порядочность и верность. Эта книга обо мне и о моих друзьях, которые есть и которых уже нет. В сборнике также публикуются стихи и проза 70—80-х годов прошлого века.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.