Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал - [95]

Я поднялась с ним сюда, и он, пропустив меня вперед, быстро закрыл за собой дверь, а ключ положил в карман. Вся маска джентльменства мгновенно исчезла, и Гриффит предложил мне… предложил… словом, предложил вступить с ним в связь… — голос ее дрогнул, а взгляд помутился, но Элен не прятала его, продолжая смотреть на меня.

— Этот ужасающий обман сначала попросту лишил меня речи, я не могла поверить в то, что такое возможно, и проклинала свою легковерность. В ответ на требования выпустить меня, Гриффит только рассмеялся. Он сказал, что слишком долго ждал такого шанса и теперь намерен получить меня с моего согласия или без него. Я думала, что знаю его, но только в тот день я узнала его до конца… Чудовище! Грязная похотливая скотина!.. Он то предлагал мне подарки, как какой-то дешевой шлюхе, то оскорблял, то вновь предлагал сдаться. Он отпустил всех слуг, и поэтому помощи было ждать неоткуда… От возмущения, унижения и страха я потеряла власть над собой — я билась в дверь, швыряла в него все, что попадалось под руку, кричала, как безумная, а он курил у окна и улыбался… Когда его терпение иссякло и он понял, что я не собираюсь сдаваться, он… он… Он избил меня и взял силой… Боже! Не смотрите на меня так! Умоляю вас, не смотрите так!!! Я сопротивлялась как могла, но в нем было столько силы!..В какой-то момент я, задыхаясь от негодования и боли, наверное, поцарапала его — он взвыл и несколько раз резко ударил меня по лицу так, что я потеряла сознание.

Оно вернулось ко мне лишь через час… Гриффит сидел в кресле с сигаретой. Удовлетворение на его лице было для меня в сто раз хуже боли, которая пронизывала все тело… Моих сил едва хватило на то, чтобы встать. Не слыша от меня ни слова, он бросил мне под ноги ключ и ушел. Меня сильно лихорадило, одна щека была разбита, и каждую минуту я была близка к обмороку. Опустив на лицо густую вуаль, я все-таки смогла вернуться домой, не привлекая внимания. Дома я с порога попросила Мэри приготовить мне ванну, а, когда она все сделала и вышла на минуту, я, как бы раздеваясь, разыграла падение на мокром полу… Все были уверены, что именно так я повредила лицо. Не говоря никому ни слова, я делала себе инъекции и несколько недель держалась только с помощью успокоительного…

Но это еще не конец истории! Спустя три недели я поняла, что жду ребенка… К тому времени я полностью владела собой и знала, что нужно делать. Хотя доктор Рэй был нашим семейным доктором, я посчитала рискованным обращаться к нему, поэтому отправилась к другому врачу в другом графстве. Я потребовала, чтобы он избавил меня от ребенка. Я скрыла свое настоящее имя и сделала так, чтобы потом он не мог узнать меня. За изрядную сумму наличных он согласился помочь мне, но предупредил, что последствия непредсказуемы… Я не могла поступить иначе и твердо решила все перенести. Выбора не было!.. Через три дня мне вдруг стало очень плохо, я просто не могла пошевелиться от боли, а от жара у меня начались судороги. Меня отвезли к доктору Рэю, и мне пришлось все ему рассказать. Он всегда был добр ко мне и хорошо знал свой долг — он укорял меня за то, что я не доверилась ему сразу, но пообещал сделать для меня все возможное и сохранить тайну. Отчиму и всем остальным он сказал, что у меня приступ аппендицита, даже его ассистентка ничего не знала… Помню, как закружилась голова от хлороформа, помню лицо доктора над собой, когда я очнулась… Он сказал, что моя жизнь вне опасности, но что за нее пришлось заплатить возможностью иметь детей… Погодите, мистер Холмс! Не говорите ничего — осталось совсем немного.

Когда Гриффит узнал о моей болезни, он, черт знает почему, все понял. Конечно, он не мог ничего утверждать наверняка, а я вообще отказывалась даже видеть его, не то что говорить с ним, однако в скором времени он отправился к моему отчиму и намекнул ему о возможных истинных причинах моего состояния. Он рассказал ему о том, что произошло между нами. Отчим был в ярости! Он отправился к мистеру Рэю и буквально вытряс из него правду. Доктору пришлось согласиться, что догадки верны. Сначала, когда все раскрылось, я думала, что Гриффит попросту издевается над нами — так и было первое время. Но потом он стал использовать происшедшее для собственных целей — он шантажировать меня и моего отчима разглашением и теперь уже не просил, а требовал женитьбы — он предвидел скорый конец Лайджеста и то, каким выгодным для него оказался бы наш брак. Он угрожал выставить меня в самом дурном свете, заклеймить позором, и я знала, что ничего этому не смогу противопоставить, что я потеряю все — общество, возможность заниматься наукой и когда-нибудь связать свою жизнь с достойным человеком. На несколько месяцев я уехала на Ривьеру, чтобы восстановить силы. Признаюсь, я просто хотела оказаться подальше в тот момент, когда обо мне заговорят злые языки. Однако отчим писал мне, и из его писем я знала, что Гриффит пока ничего не предпринимает. И скоро я поняла почему — сложилась ужасная ситуация, в которую были вовлечены все мы и в которой мы все зависели друг от друга: я просто ждала, намереваясь скорее принять позор и дурную славу, нежели уступить нападкам Гриффита, мой отчим поддерживал меня, но его ярость была плохим для нас спутником, потому что он стремился наказать Гриффита, а от сэра Чарльза происшедшее скрывали и мы и сам Гриффит. Я — потому что не хотела расширять круг осведомленных, мой отчим — потому что я просила его об этом, а Гриффит — потому что он понимал, что со стороны отца может последовать лишение наследства и изгнание… Это были месяцы шантажа, угроз, бесконечных ссор и обмана. Представьте только, в каком я оказалась положении! Я не только жила под постоянной угрозой, но и находилась между всеми этими людьми, была заложницей ситуации и была вынуждена ее поддерживать!.. Я приняла правила игры и жила по ним…