Потом, правда, отпустили, но пасли после этого так, что помочь нам сербы ничем бы не смогли, даже если б наизнанку вывернулись.
Не с боем же сквозь вооруженных до зубов румынских ментов пробиваться.
Хотя эти – могли, конечно.
К счастью – не понадобилось.
Хотя – какое там, на хрен, счастье…
…Два дня липкого, сковывающего страха, отчаянной бравады, неприкрытой тревожности, вынужденной трезвости, непрерывного стресса, шараханья по углам и передвижения мобами не менее пятидесяти человек закончились, во-первых, бездарным поражением нашей сборной от румын, а во-вторых, жесточайшим глумом так и не приехавших в Бухарест англичан.
Нас просто – тупо выставили на посмешище.
Перед всей Европой, так, на секундочку.
Типа – а чего вы так напряглись-то, парни?
Какая, на фиг, Румыния?
Вы ваще кто такие?
Русские?
Ну, так и сидите у себя в России.
Медведей гоняйте, снег чистите.
Вас никто и не хотел.
Больно надо.
Так, поглумились парни слегонца.
А вы – и поверили.
И – чуть не обосрались со страху…
…Все-таки у этих проклятых островитян есть то, чего пока нет у нас.
Опыт.
Отягощенный весьма своеобразным и довольно жестоким чувством юмора, ага.
Лично меня так серьезно по носу уже давно, блин, сцуко, не щелкали.
Больно и обидно.
И – очень унизительно.
Все-таки, наверное, Злата права, и у нас, у русских, самое больное место – это вовсе не печень, а слишком развитое самолюбие…
…Вот тогда мы, оно конечно, с Али и нажрались.
До зеленых соплей, бессвязной речи, слюнявых пьяных поцелуев и обоюдного плача в жилетки.
Давно такого не случалось.
Начали на продуваемой всеми возможными ветрами, промозглой и холодной площади перед бывшим дворцом местного диктатора Чаушеску.
Как полагается – с водки.
Потом поехали к расположенному в центре города водохранилищу. Какой-то мудак из наших сдуру сказал, что там, наверное, красиво.
Ага.
Красиво.
Грязь, серость.
В общем, все сообразно настроению. Пришлось – пить дальше.
Ну, и продолжили.
А закончили в каком-то грязном румынском шалмане, где холодный, всегда льдисто-спокойный и разумный Али пьяно и расхристанно танцевал под визгливые, немелодичные цыганские скрипки, Мажор мрачно глушил гнусную местную ракию, запивая ее не менее дерьмовым местным пивом, а я просто тупо сдерживался, чтобы по-детски не разреветься от переполнявшей меня обиды и хмурого, какого-то осеннего утреннего опустошения.
Такое обычно с дичайшего бодуна бывает.
Когда все не так, все настолько не так, что начинаешь понимать господ гвардейских офицеров, которые именно таким туманным и седым утром предпочитали пускать в аристократические, побелевшие от первой седины виски тяжелые пистолетные пули.
Потом, правда, уже под утро мы немного протрезвели и чуть-чуть подуспокоились.
Типа, ну и чего?
А ничего.
Добро отзовется, суки.
Мы пока – только-только выходим на эту сцену, так что попытка взять очередной барьер временно не засчитывается, господа всеразличные европейцы.
Злее будем, что называется.
А скоро финал Лиги чемпионов – у нас, в Москве.
И туда, уже совершенно точно, будет вынуждена приехать хотя бы одна британская команда.
Вот тогда – и побеседуем.
А потом будет еще и чемпионат Европы.
И – очередные еврокубки.
И – отбор к мировому первенству.
Мы к вам, уж извините, если че, – и сами приедем, не волнуйтесь. Такой уж мы беспокойный народ.
Тревожный, можно сказать.
Молодой, веселый и непоседливый.
Искренне обожающий всеразличные, блин, путешествия и развлечения.
