Я рожден(а) для этого - [20]

Мы еще немного беседуем о создании «Ковчега». Говорю один я, что слегка непривычно, но Листер продолжает беспокойно ерзать – кажется, ему по-прежнему нехорошо, – а Роуэн, погруженный в свои мысли, предпочитает отмалчиваться.

– А теперь, если позволите, я хотел бы поговорить о ваших фанатах. В особенности о тех, что в интернете.

Ну, приехали.

– У «Ковчега» в сети сформировалось крепкое фанатское сообщество. Возможно, одно из крупнейших в мире. Люди следят за каждым вашим движением, анализируют каждое слово и, возможно, в каком-то смысле вторгаются в ваше личное пространство.

Дэйв делает паузу, я киваю, и он продолжает:

– В частности, фанаты «Ковчега» известны своей любовью к различным безумным теориям и склонностью видеть тайный смысл там, где его нет. – Он откидывается на спинку стула. – Что вы думаете по этому поводу?

Мы молчим. Сесили неотрывно наблюдает за нами из другого конца зала.

– Полагаю, это непростой вопрос, – нимало не смутившись, продолжает он. – Давайте попробуем зайти с другой стороны. Я журналист. Пишу серьезные статьи и надеюсь, что они повлияют на людей – так же, как на них влияет ваша музыка. Надеюсь, что смогу изменить их мышление. Чему-то научить. Заставлю их что-то почувствовать. – Дэйв закидывает ногу на ногу. – Но в то же время я – не знаю, как лучше выразиться, – «обыватель». Я отправляю статью редактору, выключаю компьютер, выхожу из офиса – и все, никому до меня нет дела. – Он вскидывает руки и смеется. – Я как будто не существую! И в этом заключается огромная свобода. Но у вас троих такой свободы нет. Для вас это настоящая роскошь, которую вы нечасто можете себе позволить. Если вообще можете. – Дэйв снова замолкает, но только для того, чтобы после паузы добавить: – И я хочу знать, что вы чувствуете в связи с этим.

Роуэн выпрямляется на стуле.

– Мы любим наших фанатов, – выпаливает он, но звучит это как-то неискренне. – Все, что они делают, они делают из любви к нам. И это чувство взаимно.

Дэйв кивает, улыбаясь. Он видит Роуэна насквозь.

– А вам не кажется, что любовь – слишком сильное слово, чтобы употреблять его по отношению к людям, которых вы никогда не видели? К людям, которые жадно следят за каждым вашим шагом, судачат о вас за спиной и берут на себя смелость рассуждать о ваших личных качествах и отношениях, хотя они ни разу не общались с вами в реальной жизни?

Роуэн не отводит взгляда.

– Хорошо. Сойдемся на том, что мы бесконечно ценим наших фанатов. Без них мы бы ничего не добились. – Звучит так, будто он читает по бумажке.

Дэйв ждет, но Роуэн не спешит продолжать.

– И это все, что вы можете сказать о поклонниках вашего творчества? – спрашивает Дэйв.

Листер подается вперед и натужно смеется, стремясь развеять повисшее в комнате напряжение.

– Слушай, ты скажи прямо, какой ответ тебе нужен, чтобы мы не гадали.

Дэйв тоже смеется:

– Мне нужен честный ответ. За этим я сюда и пришел.

– Если тебе нужна драма на пустом месте, ты ошибся адресом, – ухмыляется Листер. – Мы почти закончили второе турне по Европе. Отвалите уже, дайте нам отдохнуть. Я задолбался в хлам.

– Вот это честный ответ. – Дэйв довольно тычет пальцем в Листера, потом переводит взгляд на нас с Роуэном. – Мне нравится этот парень.

Роуэн насмешливо фыркает и отворачивается.

– Джимми, а ты что думаешь о фанатах?

Перед мысленным взглядом тут же возникает злосчастная фотография. Не сдержавшись, я красочно воображаю безумную фанатку, которая стоит над моей постелью: вместо глаз у нее черные дыры, во рту поблескивают остро заточенные зубы.

– Я люблю наших фанатов, – механическим голосом отвечаю я.

– А тебя не раздражает то, как они лезут в вашу жизнь и хотят все о вас знать? Вспомнить хотя бы ту фотографию, которая всплыла сегодня в интернете. Вы наверняка ее видели. Что ты почувствовал, когда об этом узнал?

Язык не слушается. Губы кое-как выталкивают слова:

– Я… мне стало… не по себе. Потому что теперь… люди будут думать, что наши с Роуэном отно… наша дружба – нечто большее, чем просто дружба. Все выглядит так, будто мы лгали нашим фанатам. – Я чувствую, как ладони покрываются потом. – А мы им никогда не лжем.

– То есть вы не вините фанатов в том, что они делают неправильные выводы из подобных вещей?

– Зачем бы мы стали в чем-то их… винить?

– Потому что это действительно их вина, – говорит Дэйв таким тоном, будто объясняет нам прописные истины. – Вы это понимаете. Я это понимаю. Ваши фанатки вылавливают крупицы информации, подкрепляют ими свои дикие выдумки – про Джоуэн или что-нибудь в этом духе – и выкручивают их до такой степени, что уже сами не могут в них не верить. Но они верят в ложь, Джимми. И не просто верят, но надеются на нее и оберегают изо всех сил. Неужели это тебя не волнует?

Во рту пересыхает. Я снова бросаю взгляд на Сесили. Она смотрит на меня молча.

– Давайте проясним, что вы хотите услышать, – внезапно вмешивается Роуэн. – У нас с Джимми нет никаких отношений. Мы просто друзья – что бы там ни говорили сумасшедшие фанаты. Пусть себе фантазируют. Мы не можем им запретить. Главное, что мы им не врем. Этого достаточно.

– О, я-то прекрасно знаю, что не врете, – подхватывает Дэйв. Кажется, он только этого и ждал. – А ты не думаешь, что лучше было бы обнародовать всю правду?