Я родом из СОБРа - [46]

– Да. – Ерохин взял в одну руку рюмку, в другую малосольный огурец. За столом повисла тяжелая пауза. Андреев угрюмо вздохнул. Хозяин дома после паузы произнес: – И тебя вызвали для назначения на батальон. Сейчас в армии херовая ситуация, сам знаешь. Хотели тебя на полк, но там сидят одни старперы, которым пенсия уже в жопу дышит. Ты тоже не молодой, хотя запасец у тебя по возрасту маленький есть; хорошо себя проявишь – свободно полковника получишь и послужишь еще. А стариков и не трогают, дают дотянуть до пенсии. Молодежь из армии бегом бежит. Я сводки по округу читаю – молодые офицеры пачками увольняются, младшее и среднее офицерское звено на глазах тает... – Он нагнулся над столом и впился глазами в лицо Андреева. – Скоро уже взводами и ротами командовать некому будет. – Взгляд его остановился, он помолчал, вздохнул и опрокинул в рот рюмку, забыв чокнуться с Андреевым.

Василий Трофимович поставил рюмку и угрюмо смотрел, как Ерохин жует огурец. Настроение у обоих было невеселое.

– Тебе до пенсии три года осталось, тебе деваться некуда, вот и пойдешь воевать как миленький. Не подашь же рапорт об увольнении, двадцать лет службы псу под хвост не выбросишь. – Ерохин тяжело встал, слегка покачнулся, взял чайник и поставил его на плиту. – Не выбросишь ведь? – переспросил он, суя зажженную спичку под конфорку и стоя спиной к подполковнику.

Андреев взял со стола рюмку с водкой и опрокинул ее в рот. Помолчал. Выдохнул, взял огурчик и закусил. Ерохин все это время возился с чайником, не поворачиваясь к Андрееву. Он понимал, какое решение тот сейчас принимает. Какой бы отчаянный и смелый человек ни сидел сейчас перед Ерохиным, это прежде всего человек. На войну идти по собственному желанию нелегко, когда существует возможность и не идти. Причем не дезертировать, нарушая присягу и закон, а просто написать рапорт об увольнении. В том моральном и социальном климате, который сложился в послеперестроечной России, такие слова, как долг родине и честь офицера, звучали по-детски наивно, а иногда и просто глупо, особенно в среде молодежи. В прессе и на телевидении свою армию втаптывали в грязь все кому не лень, не заботясь особенно о точности и качестве информации, с каким-то мазохистским удовольствием показывая только лишь негативные моменты российской истории. Начали бурно расцветать и не очень хорошо пахнуть невиданные ранее капиталистические отношения, которые, несмотря на их явно криминальный душок, давали совсем неплохой заработок. Андреев еще не старый мужик, крепок, уверен в себе, неглуп, и какую-нибудь работу найдет, кроме той, которая обязывает лезть под пули...

Поэтому Ерохин напряженно ждал ответа подполковника. Андреев был неплохим офицером, толковым и опытным, и если он сейчас даст отрицательный ответ, то придется искать другого командира батальона. Из партии его за это не выгонишь и выговор не влепишь. Дослужить до пенсии, конечно, для Андреева было бы неплохо, но только одним этим обещанием на войну человека вряд ли заманишь. А грамотный комбат не вырастает за три дня, как гриб после дождя. Его готовят годами.

– Ты же помнишь, я кадровый офицер, – ответил подполковник в спину Ерохину и снова разлил водку по рюмкам. Минутную паузу полковник предпочел не заметить. Сергей Михайлович понял, что обсуждение вопроса о назначении Андреева закончено.

– Ну так я в тебе и не сомневался, – повернулся Ерохин к столу. Он незаметно вздохнул и сел. Тон его стал обычным, уверенным и напористым. Теперь два офицера говорили о деле. – Тебе хороший батальон дают, не волнуйся. Усиленный разведбат. На ротах кадровые офицеры, и начальник штаба толковый. Тем более я тебя рекомендовал командующему западной группировкой. – Он закурил. – Я не знаю, какая это будет война. Называть чеченское ополчение армией вряд ли серьезно. Скорей всего, в передовых стычках мы опрокинем их регулярные заслоны, и они перейдут к партизанской войне. Не дурак, разберешься... Ты чеченцев знаешь, служил там, тебе и карты в руки. Завтра зайдешь в строевой отдел – и шагом марш принимать батальон. По моим прикидкам, вторжение в Чечню начнется либо осенью, либо зимой.

– Почему? – не сразу сообразил Андреев.

– «Зеленка» опадает, горы оголяются, партизанам прятаться сложней... Ну вот и действуй. Примерно полгода у тебя есть, сколачивай подразделение. Ну а там и с богом... – Ерохин разлил сам. – Как у тебя дома? Жена, дети, где они сейчас?

Подполковник понял, что серьезный разговор окончен, что все решено, глубоко вздохнул и заговорил о житейских проблемах.

* * *

На удивление, подразделение, которое принял Андреев, и в самом деле оказалось неплохим. В армии, которая разваливалась на глазах, найти действительно боеспособный батальон было совсем непростым делом.

«Ерохин постарался... – понял Андреев после принятия дел. – Ну если на войну, то хоть с этими можно...»

Батальон дислоцировался в горно-лесистой местности, в двух десятках километров от Владикавказа. Кадровые офицеры командовали ротами и были решительны и инициативны. Разведбат усилили танковой ротой и двумя артиллерийскими батареями. Там тоже командовали ребята из Ленинградского высшего артиллерийского училища. Свое заведение они заканчивали еще в советское время, и жесткая система обучения сделала свое дело. Все они могли рассчитывать траектории стрельб практически на ощупь. Так что с офицерами у Андреева проблем не было.