Я решил стать женщиной - [47]

— Ты представляешь? Огромные такие деревья!..Корни, как пучки жирных лиан, спускаются к земле, — мы остались с Катей одни в студии, и я пересказывала ей свой сон. — Огромное солнце — не такое, как мы с тобой видели тогда на даче и стояли, удивлялись ему… Еще больше — раз в пять! — мне очень хотелось показать Катюшону это солнце, удивить ее им, я чертила в воздухе большие круги, и сама восхищенно на них смотрела.

— Прямо пейзаж для рекламы Кодака, — прокомментировала насмешливо меня Катя.

— И я красиво бежала к лесу…, - я уже показывала другую сцену из сна и, широко раскидывая ноги, размахивая руками, начала неуклюже скакать на одном месте. — Я бегу…

— Отойди подальше, ты меня сейчас заденешь своей кувалдой.

— У самой у тебя кувалды… И грудь у меня колыхалась, колыхалась…, - романтичным голосом продолжала я свой рассказ.

— Она у тебя и сейчас болтается из стороны в сторону, того глядишь оторвется.

— И эта солнечная дорожка на воде… Я понимала, что это дорога…, не знаю куда, но к чему-то счастливому, меня тянуло идти по ней со всеми…

— Со слониками что ли? — опять ядовито усмехнулась Катя.

— Да, со слониками. Мне с ними было интересней, чем с тобой, — сказала я зло, мне надоел ее издевательский тон.

— Цветные сны снятся только шизофреникам, — и опять демонический, вульгарный смех мне в лицо. — Почему мне не сняться такие сны? — этот вопрос, видимо, должен был меня разоблачить.

— Ты приземленная, по колено в земле, тебе не оторваться в небо. Сырники на ужин — твоя мечта… и поспать, — я совсем разозлилась и обвинительной речью Вышинского* начала сама обличать свою подругу во всех смертных грехах.

— Ты думаешь, ты центр вселенной? — Катя презрительно скривила свои губы. — Я стою в таком же центре и смотрю на тебя и на мир не твоими, а своими глазами. Вот, видишь…я спряталась в своем теле, сделала разрезы для глаз и наблюдаю за всеми и за тобой, — Катя театрально наклонила ко мне лицо, открыла пошире глаза, картинно похлопала ими, по-азиатски сощурила…

Я замерла… Её тело, действительно, было другой вселенной, и в ней, действительно, кто-то прятался с голубыми насмешливыми глазами, прятался и наблюдал за мной. Как хочется контакта с прекрасными жителями другой вселенной! Я решительно сгребла в охапку инопланетянку, взяла на руки и понесла ее на наш диван из ИКЕИ. Не понравился он мне в этот день, я вернулась к прежнему стулу, поставила Катю на четвереньки и молча выебала… В интересах цивилизаций она пошла со мной на контакт.

* * *

В студию вошел маленький, с длинными прямыми волосами, молодой мужчина… Можно было сказать и парень, но нет, именно мужчина, но косящий под еще молодого парня. Типичный творческий напоказ человек, лицо маленькое и нервное, смущается… Скромный? Так как же ты меня тогда собираешься обмануть, парень? Человек этот по его заявлению по телефону был режиссером, имел солидную фамилию Мосс и вполне обычное имя Володя. Представившись, он очень развернуто и подробно уточнил, что «Мосс» пишется обязательно с двумя «с», уточнил как-то испуганно, как будто одна «с» в его фамилии очень сильно оскорбляла его режиссерское достоинство. Приехал он что-то нам предложить, и я ждала, уже привыкшая к этому, очередного хитрого наебательства. Мобилизованная, я сидела с чашкой чая за столом. Напротив Мосс с двумя «с», и Катя справа. Все тоже с чаем. Коробка конфет на столе.

— Хорошо тут у вас, большая студия: Надо же! Почти, как киношная: — говорил маленький Мосс, и постоянно стыдливо улыбался.

— Ну, да: — комплименты про студию меня давно не трогали, я привыкла к ним, она всем нравилась. — Вы сказали, что хотите снять про нас фильм?

— Да. Я видел ваши фотографии: Вначале увидел их на выставке на Кузнецком мосту: — они меня потрясли. И видел у Синцова каталог ваших работ: У меня уже тогда появилась мысль снять про вас фильм. Талантливые творческие люди всегда интересны:.

Я была другого мнения, я не любила творческих людей с вечным их самолюбованием, с их жизнью в придуманной ими же позе, с обязательно завистливым взглядом на мир: Мне больше нравились простые люди. Человек не ставший к станку, или не занявшийся любым другим созидательным действием, вовсе не обязательно наполнен нестерпимым творческим зудом или тем более не обязательно одарен свыше талантом и гением или способностью передавать красоту мира каким-либо способом. Скорее всего, этот человек бездельник, он любит спать, есть, испражняться, пользоваться девушками, обманывая их своей несуществующей исключительностью, любит, чтобы она давала его величеству не только секс, а восхищалась его персоной безоговорочно и исступленно и при этом с умилением стирала его заношенные неопределенного цвета носки. Этот человек наполнен страхом перед реальной жизнью и необходимостью думать о завтрашнем дне, то есть о той же самой работе, и распираем несбыточными никогда мечтами о мгновенно продающихся продуктах его «великого» творчества:, так чтобы стояла очередь, а он лениво по полчаса в день выводил бы мазок или строчку, а потом убегал бы пить кофе, сетуя на плохой день — «не пишется»:, потом засыпал, изможденный ожиданием Музы, а потом чего писать — поздно: ужин, телевизор, и опять спать. Ну, и чем может быть интересен творческий человек?