Я призываю любовь - [7]

Скотт поджал губы, сдерживая порыв нагрубить по-настоящему. Что она, черт возьми, о себе воображает? Любой нормальный человек ему бы в ножки поклонился за то, что он сделал. Любой, но только, Боже упаси, не Розалин Паркер! Она настолько занята своей важной, трудной работой, что даже ее отец не смеет обратиться к ней в тяжелую минуту.

До сего момента Скотт не собирался говорить Розалин, зачем вызвал ее. Он хотел дать ей по крайней мере сутки, чтобы прийти в себя, освоиться в его доме. Но ее явная неприязнь к нему заставила улетучиться благие намерения быть вежливым и сдержанным.

Скотт встал и отодвинул свой стул.

— Не хотите выпить чего-нибудь покрепче? Нам нужно кое-что обсудить, и будет лучше, если мы займемся этим в более подходящих условиях.

— Ах да, эти таинственные вопросы! — Розалин тоже встала. И несмотря на то что Скотт старался смотреть только на лицо, от него не укрылись формы ее тела под облегающими брючками и тонким свитером. Стройного, почти мальчишеского тела. Небольшая грудь. Ничего особо сексуального, но вместе с тем весьма вызывающе. Возможно, подумал он саркастически, это намек на то, что под видом бездушного робота скрывается женщина.

Скотт напомнил себе, что она совсем не в его вкусе. Ни внешностью, ни телосложением.

Ему нравились крупные, полногрудые женщины. Так сказать, бывалые женщины, которые не боятся флиртовать и громко смеяться. Женщины, не предъявлявшие высоких требований к интеллекту партнера и любящие те же легкие бездумные игры, что и он.

Розалин вышла вслед за ним из кухни и последовала в гостиную. Скотт направился к изящному, украшенному резьбой бару.

— Составите мне компанию? — вежливо спросил он, не удивившись, когда Розалин отрицательно покачала головой. — Только не говорите мне, что не притрагиваетесь к выпивке, хорошо?

Обернувшись, Скотт заметил, что она постаралась сесть в кресло, стоящее подальше от дивана. Что, по ее мнению, я собирался делать? — подумал Скотт. Наброситься на нее, что ли? Без каких-либо причин?

— Ну так как? — еще раз спросил он. — Разве случайная выпивка не внесена в перечень развлечений, которыми заполнен ваш ежедневник?

Розалин посмотрела на него из-под опущенных ресниц.

— Дело в том, что мой ежедневник в основном заполнен записями служебного характера. К тому же выпивка в больничных палатах, как ни странно, не одобряется.

— Сейчас вы не в больничной палате, — заметил Скотт, и она недовольно вздохнула.

— Вы всегда так навязчивы? Ну ладно. Мне, пожалуйста… то же самое, что и вам.

Он налил ей джина с тоником, подумав при этом, а случалось ли ей когда-либо пить что-нибудь крепче. Нет, конечно нет, ответил он самому себе с усмешкой. Это заставило бы ее ослабить защиту. Хотя Скотт тут же засомневался, способна ли она позволить себе полностью расслабиться, стать хотя бы на мгновение открытой…

По крайней мере сейчас Розалин этого делать точно не собиралась. Стоило только взглянуть, как она сидит в кресле, выпрямив спину, скрестив ноги и сложив руки на коленях, — и все становилось понятно.

— Вы что, никогда не шутите? — спросил Скотт.

— Вопросы! — Розалин отпила глоток из своего бокала, и краска прилила к ее щекам. — Вы помните? Это то, о чем мы собирались поговорить.

— Предпочитаю подбираться к серьезным темам окольными путями, — сказал Скотт, заставляя себя обворожительно улыбнуться.

Он сел напротив и посмотрел на Розалин взглядом, который, по его мнению, выражал сдержанный интерес с оттенком скепсиса. Интерес вроде того, который проявляет ученый к результатам на редкость нелепого исследования.

— В конце концов, я не знаю о вас ничего, кроме того, что рассказывал ваш отец.

— И что же это?

Скотт пожал плечами и отпил глоток джина.

— Только то, чем вы зарабатываете на жизнь.

Он наблюдал, как Розалин осмысливает услышанное, и ему показалось, что в глазах ее промелькнуло легкое разочарование. Впрочем, вероятно, и впрямь показалось: в следующее мгновение она уже смотрела на Скотта с вежливым ожиданием, но не более того.

— Странно, что мы никогда не сталкивались, хотя и жили по соседству, правда? — заметил он.

— Между нашими домами весьма изрядное расстояние, — ответила Розалин. — И мы оба учились далеко отсюда. Так что, если подумать, ничего странного в этом нет. К тому же, поступив в университет, я почти не приезжала сюда на каникулы. — Она покраснела и добавила: — Я имею в виду, что медицина требует большой преданности. Все еще требует.

— Знаете, так всегда говорят те, кто только работает и совсем не развлекается.

— Да что вы? — Глаза Розалин блеснули, и почему-то это его взволновало. — А как развлекаетесь вы? Управление поместьем не может занимать все ваше время. Чем вы занимались до того, как приехали сюда?

Люстра на потолке не была включена, горели только бра на стенах, и их рассеянный свет бросал на лицо Розалин интригующие тени. Волосы, зачесанные наверх, удлиняли линии шеи и придавали Розалин впечатление хрупкости. Она была нисколько не похожа на врача — во всяком случае, ни на кого из тех, с кем Скотту приходилось иметь дело.

Розалин с любопытством смотрела на него, и Скотт залпом осушил свой бокал, неожиданно почувствовав, что ему стало жарко.