Я призываю любовь - [6]

Тот выглядел еще более слабым, чем она думала. Но Розалин все еще не могла представить его в рядах тех, кого можно назвать беспомощными. Хотя в комнате было тепло, на нем была надета рубашка с длинными рукавами, шерстяная безрукавка и галстук-бабочка. Отец всегда придерживался строгого стиля в одежде. Но как же он исхудал!

Розалин ощутила знакомую тревогу от близости кого-то, с кем предстоит вступить в бой хотя никаких открытых столкновений с отцом у нее никогда не происходило. Просто бездна разделяла родных по крови людей, давным-давно ставших чужими.

Розалин перевела дыхание, убрала руку и тихо сказала:

— Все в порядке, я готова.

Эти слова вроде бы были обращены к Скотту, но предназначались для самой Розалин. Она почувствовала, что ее лоб покрылся испариной и провела по нему ладонью.

— Здравствуй, папа.

Отец медленно повернул голову и посмотрел на нее. После долгого разглядывания он угрюмо кивнул.

— Здравствуй, Рози. Я говорил Скотту, что нет нужды беспокоить тебя.

Розалин вздохнула и прошла в комнату. Подойдя к креслу, она заставила себя поцеловать отца в лоб.

— Я очень волнуюсь из-за этого удара, папа. — Она села в кресло напротив, заметив, что Скотт тактично покинул комнату. — Тебе нужно было позвонить мне. Я приехала бы раньше.

— Ерунда, детка. — Роналд внимательно посмотрел на дочь. — Скоро я встану на ноги. В самом деле не было необходимости мчаться сюда. Чертовски неудобно для тебя, я уверен.

— Вовсе нет, — улыбнулась Розалин и почувствовала, как дрогнуло сердце.

Почему у них всегда так? Вежливые, но чужие друг другу люди, ведущие разговор, который им никак не удается направить в нужное русло. Разве когда-нибудь получалось по-другому? Нет, не получалось — те же дежурные вопросы и ответы, та же скрытая подозрительность в изучающих отцовских глазах. И всякий раз, когда Розалин говорила себе, что должна смириться с этим, ее при очередной встрече с отцом вновь переполняла обида.

— Ладно. В любом случае, я рад тебя видеть. Расскажи, как дела в Лондоне. Читал в газетах, что больница ваша вот-вот прикроется. В чем там дело, детка?

— У них неверная информация, папа. Розалин вздохнула и посмотрела в окно на огромный сад, залитый весенним солнцем. Она подумала, сможет ли когда-либо по-настоящему узнать человека, сидящего напротив нее, и сможет ли он когда-нибудь узнать ее.

2

— Он ужасно выглядит.

Розалин поставила на кухонный стол пустую чашку и поглядела на Скотта, пьющего свой кофе. На самом деле, подумал он, смотрит она вовсе не на меня, а куда-то в бесконечность, и мысли ее сейчас за тысячи миль отсюда.

Скотт неожиданно ощутил потребность узнать, о чем она думает. И ощущение это было не из приятных. Обычно Скотта Барфилда ни в малейшей степени не волновало мнение женщин. Он пережил одну связь, окончившуюся весьма плачевно, и этого оказалось достаточно, чтобы свести интерес к женщинам до минимума. Его вполне устраивало в отношениях с ними руководствоваться природными инстинктами.

Он поглядел на холодную, сдержанную блондинку, сидящую напротив него, и ободряюще сказал:

— Роналд выглядит гораздо лучше, чем пару недель назад. К нему, например, вернулся здоровый цвет лица. — Розалин прищурившись посмотрела на Скотта, и он был признателен ей, когда она наконец отвела взгляд. — Почему вы так нервничали при встрече с ним?

— Что вы имеете в виду?

Розалин снова устремила на него проницательный взгляд. Но несмотря на содержащееся в нем предупреждение, Скотт почувствовал безумное желание разгадать эту женщину, выяснить, что скрывается за внешней ледяной оболочкой.

Наверное, мне тоскливо, подумал он. Заинтересоваться женщиной, которая оживляется только тогда, когда говорит о работе, можно только от скуки. Еще минута — я допью кофе, и пусть дьявол поищет себе развлечений в другом месте.

— Вы заставили меня остановиться у дверей, а потом так вздохнули, словно ожидали вынесения приговора, — пояснил Скотт.

— У вас очень богатое воображение. Просто мне нужно было время оценить, насколько сказались на отце последствия удара.

— Понятно. С чисто медицинской точки зрения, да?

— Что-то вроде этого, — пробормотала Розалин.

Скотт допил кофе и решил, что теперь самое время исчезнуть. Розалин Паркер начинала раздражать его своими сухими, краткими ответами. Однако вместо того чтобы осуществить задуманное, он поудобнее уселся на стуле.

— До чего живой, непосредственный ответ!

Он уловил в своем голосе ненужный сарказм и знал, что Розалин тоже заметила его, потому что покраснела и бросила на него холодный взгляд.

— Не могли бы вы найти способ избавить меня от ваших суждений?

— Зачем? Не любите, когда вам делают замечания?

Когда Розалин покраснела, это сделало ее моложе и ранимее, и Скотт попытался представить ее смеющейся, с распущенными волосами. Его взгляд скользнул ниже, на гладкую стройную шею, и далее, на очертания грудей, выступающих под свитером.

— А кому нравится? Особенно, если это звучит оскорбительно?

— Большинство людей приветствуют некую толику здоровой критики, — заметил он.

— Ну что ж, тогда почему бы вам не поискать таких людей? И не расточать перлы своей мудрости перед ними?