Я прекрасна! - [20]

Дилан оглядывает зал, в котором царит тишина и не видно ни одного ребенка, и хватается за воротник рубашки-поло, одетой специально по случаю выхода в ресторан. Потом нерешительно поднимает глаза на метрдотеля.

— У вас есть печенье с сюрпризом? — с надеждой в голосе спрашивает он.

— Извините, сэр? — Метрдотель в смокинге и галстуке-бабочке недоуменно смотрит на Дилана.

— Печенье с сюрпризом. В китайском ресторане, куда мы ходили раньше, у входа стояла большая чаша.

— Но это не китайский ресторан, — высокомерно заявляет метрдотель. — У нас китайско-тайско-французская кухня-фьюжн. — Он величественно протягивает нам меню и пододвигает мне стул.

Интересно, что может получиться, если смешать традиционную кухню этих стран? Куриный паштет Генерала Цо? Буйабес из тушеных овощей с курицей? Чтобы открыть это заведение, наверняка потребовалось оформить кучу зеленых карт[10].

Мы пьем лимонад и ждем Брэдфорда. Но его все нет и нет, поэтому я заказываю рисовые вонтоны для Дилана, который приходит в восторг от крекеров всех цветов радуги и с огромным удовольствием опустошает тарелку. Мы берем еще одну порцию. Я и сама уже умираю от голода и рассеянно надкусываю один, розового цвета.

— Ой! — Я бросаю крекер на стол. — Настоящий пенопласт! Как ты можешь есть такое?

— А мне нравится, — заявляет сын, набирая еще горсть. И зевает. — Я наелся. Может, пойдем?

Официант уже понял, что мы собираемся ужинать хрустящими вонтонами, и перестал подливать воду в наши бокалы. Поскольку каждая порция стоит четыре доллара девяносто пять центов, думаю, наш счет окажется не таким уж маленьким, но у него другое мнение. Конечно, он не может рассчитывать, что каждый клиент закажет дегустационное блюдо «Вкусы мира» стоимостью в сто пятьдесят долларов, но, видимо, надеется, что мы возьмем еще хотя бы парочку яичных роллов.

Я начинаю злиться не меньше официанта. Где Брэдфорд? Хорошо, что пока я еще могу хоть чем-то развлечь Дилана. Выкладываю на стол две ручки и лист белой бумаги.

— Крестики-нолики или морской бой? — предлагаю я.

— Морской бой, — довольно улыбается сын и хватает ручку.

Расставляю точки в шесть рядов через одинаковый интервал, а потом мы по очереди соединяем их. Вначале игра продвигается быстро, но потом я застреваю и бью мимо. Дилан радостно уничтожает первую фигуру.

— Ура! — кричит он.

— Подожди, дружок, все только начинается, — смеюсь я.

Он находит еще три моих корабля.

— Я выигрываю! Уничтожил твои, мам! Ты такая неповоротливая!

Пожилая пара за соседним столиком смотрит на нас с осуждением, словно мы играем в рулетку в зрительном зале театра «Метрополитен-опера».

И Брэдфорд, который наконец, появляется за нашими спинами, скорее всего разделяет их мнение. Не заметив на столе бумаги и того, что я тоже рисую, он выхватывает у Дилана ручку.

— Молодой человек, на скатерти не пишут, — строго говорит он.

Поскольку он и не подумал с нами поздороваться, я тоже решаю обойтись без приветствия.

— Почему нет? — спрашиваю я, вставая, чтобы защитить Дилана. — Многие великие художники рисовали на скатертях. Пикассо. И Дюбюффе.

— Это совсем другое. Они были знамениты.

— И Дилан, может быть, когда-нибудь прославится, — не унимаюсь я.

— Мы не рисовали на скатерти, — вставляет Дилан, заметив, что мы удалились от основной темы. И показывает Брэдфорду исчерканный лист бумаги. — Видишь? Смотри.

Брэдфорд сожалеет о своей горячности. Выдавливает из себя слабую улыбку и ерошит Дилану волосы.

— Извините, ребята, — говорит он, опускаясь на стул. — Сегодня был тяжелый день. Мне нужна диетическая кола, чтобы немного прийти в себя.

Пытаюсь улыбнуться, но все равно злюсь на Брэдфорда. Опоздал на сорок минут да еще накинулся на нас! Правда, нужно отдать ему должное — если мой жених знает, что был не прав, то сразу же старается загладить вину. Он берет у Дилана лист бумага и внимательно разглядывает его.

— Это все твои очки под буквой «Д»? — удивляется он.

— Да, — кивает Дилан.

— Так ты почти уничтожил силы противника. Верно, Дил?

— Именно это я и сказал, — ликует сын.

— Хотите закончить игру? — спрашивает Брэдфорд, ослабляя узел галстука, но, вспомнив, где находится, снова затягивает его. — Я буду судьей.

— Ты шутишь? — говорю я. — Мне вряд ли удастся отыграться. Спасибо, что спас меня.

Брэдфорд берет меня за руку.

— Вот для чего я здесь, — говорит он и спрашивает одними губами: — Простишь меня?

Я сжимаю его руку и подставляю щеку для поцелуя. Подошедший официант оглядывает Брэдфорда и успокаивается. Наконец-то за нашим столиком появился человек, который вполне может заказать утку по-пекински. Брэдфорд зачитывает из меню забавные названия французско-китайско-тайских блюд и разрешает Дилану самому сделать выбор. К счастью, еда оказывается не такой экзотичной, как я боялась.

— Я хочу то блюдо, в котором есть «дракон», — говорит Дилан, заглядывая в меню через плечо Брэдфорда.

— Я тоже, Дил. Давай закажем его. А как насчет вот этого, которое названо в честь императора?

В итоге они выбирают шесть основных блюд и две закуски, Брэдфорд просит официанта принести палочки и уточняет:

— Всем троим.

— Нет, мне нужна вилка… — Дилан в замешательстве.