Я предупреждал о войне Сталина. Записки военного разведчика - [34]

Ильичев возразил, что делать этого нельзя, что Савченко политически ненадежен. Я взял на себя всю ответственность. Тогда в разведке существовал такой порядок, что можно было брать на работу в информотдел любого офицера с любой политически отрицательной характеристикой, данной органами, но тогда я отвечал головой за этого офицера, и, где нужно было, я этим правом пользовался.

— Ну-ну, смотрите, — сказал Ильичев и положил трубку.

Я не ошибся в Савченко. Он работал в информотделе до войны. Потом был на фронте, хорошо воевал. Сейчас он генерал-майор и продолжает работать. Последнее время был начальником военной кафедры в Дипакадемии. Возможно, он до сих пор не знает, как с ним хотели расправиться Ильичев и Голиков.

Еще в более тяжелом положении оказался полковник Тагиев. Работник он был хороший, но не каждому везет. Тагиев «провалился», как и Зорге, но ему удалось избежать ареста и скрыться. Потеряв связь с Центром, без средств, он был вынужден длительное время под видом дервиша странствовать по странам Востока. В одной стране ему удалось связаться с нашими работниками, которые и помогли ему возвратиться в СССР.

А на Родине его встретили как врага. Квартиру у него еще раньше забрали, вещи разграбили, а теперь представили его к демобилизации. И опять этот лицемер Ильичев направил его ко мне для выяснения его деловых качеств.

Тагиев от волнения, обиды, от тяжких переживаний во время скитаний и на Родине первое время не мог даже говорить со мной. Сильный, мужественный человек, опытный разведчик… плакал! Выслушав его трагическую историю, я был возмущен, мне было горько и стыдно за наше руководство, так бездушно относящееся к своим работникам. Полковник Тагиев прекрасно знал восточные языки, почти все восточные предполагаемые театры военных действий прошел собственными ногами. Его наблюдения были чрезвычайно ценными.

И опять я стал «отбивать» хорошего работника у Ильичева. Он возражал, предупреждал меня, говорил о «бдительности». Но я настоял на своем. Выразил свое возмущение и генералу Голикову. Надо в данном случае отдать ему справедливость. Он дал согласие на работу Тагиева в информотделе, помог ему вернуть квартиру и возместил потерю имущества.

Тагиев работал в информотделе над рядом военно-географических описаний восточных стран и доказал свою ценность как работник.

После ряда таких столкновений со своим руководством, продолжая отстаивать свою «паникерскую» позицию насчет надвигающейся войны, я почувствовал, что надо мной собираются грозовые тучи. Со дня на день я ждал и гадал: когда и какая будет разрядка, насмерть убьет или только «оглушит»? И вот в начале мая 1941 года — первая «гроза». Заходит ко мне незнакомый генерал. Встаю и жду, что он скажет.

— Я новый начальник информотдела генерал-майор Дронов, — представился он. — Кажется, это для вас неожиданность?

— Да, — отвечаю, пытаясь скрыть свое волнение, — приказа об этом я не читал, меня даже устно не предупредили. Разрешите позвонить генералу Голикову?

— Пожалуйста.

Звоню:

— Товарищ генерал, когда прикажете сдавать дела генерал-майору Дронову?

— Сдавайте сейчас же.

— Есть сдавать сейчас же.

Передал я Дронову бумаги, книги, сейф и вышел из кабинета.

«Ну вот, — думаю, — теперь началось… Чем же дальше угощать будут?»

Ждать долго не пришлось. Вызвали в отдел кадров.

— Не желаете ли поехать в отпуск? — спросил меня начальник отдела кадров полковник Кондратов.

— Но я же был в отпуске в этом году… По закону два отпуска в год не полагается.

— Ничего, — успокаивает меня Кондратов, — в нашей системе полагается. Начальство… — с нажимом на это слово сказал он, — начальство предлагает вам выехать в Одессу в Дом отдыха Разведупра.

Если начальство так обо мне «заботится», как можно возражать?

В начале июня я выехал в Одессу. С каким чувством и в ожидании каких «благ» — можете сами догадаться…

Я жил в период начала и полного расцвета культа личности Сталина и являюсь живым свидетелем последствий этого культа. При мне произошли массовые аресты и физическое уничтожение неугодных Сталину и его клике ни в чем не повинных людей, в первую очередь офицерских кадров. Я был маленький человек, незаметный разведчик-подполковник, но по долгу службы в Разведупре много знал государственных тайн и имел некоторое представление о действиях центрального партийного, советского и военного руководства.

Кроме того, числился «паникером» и «провокатором войны», к тому же непокорным, осмелившимся вопреки мнению Сталина «свое суждение иметь».

Для меня было совершенно ясно, что со мной поступят так же, как поступали до меня со многими погибшими разведчиками.

Как сложилась моя дальнейшая судьба — расскажу ниже.

Глава 2

На всю жизнь запомнят граждане Советского Союза начало войны. И особенно те, кто первым принял ее удары. Каждый ее встретил по-своему.

В июне по воле начальства я отдыхал в Одессе.

Одесса! Одно это слово воскрешает в памяти песенные слова и мелодии о морских просторах, о дальних неведомых странах, о чем-то ярком и многоцветном. И верно — всех приезжающих в Одессу радуют и голубая даль моря, и горячее солнце, и всегда будто праздничные улицы, и одесситы — подвижные, говорливые, чуточку насмешливые и озорные.