Я — посланник - [91]
— Пятьдесят тысяч, — говорит Марв. — Скоплю пятьдесят — и на этом остановлюсь. Так я себе говорил, когда в банке лежало десять, потом двадцать. А потом я просто уже не мог остановиться.
— Пытался откупиться от чувства вины.
— Именно.
Он несколько раз пробует завести машину, и наконец «форд» все-таки трогается с места.
— Но мне-то деньги не помогут! — Марв резко тормозит посреди дороги. Визжат тормоза, а лицо моего друга внезапно вспыхивает изнутри. — Я хочу… дотронуться. Дотронуться до ребенка.
— Да. Ты должен это сделать.
— И ведь существует множество способов, — соглашается он.
— Да, — отвечаю я. — Способов много. Но правильный — только один.
Марв согласно кивает.
Он довозит меня до дому, я выхожу. Какая холодная ночь.
— Марв? — тихо говорю я.
Он смотрит на меня.
— Я с тобой поеду.
Он прикрывает глаза.
Марв хочет ответить. Но не может. Таким вещам лучше оставаться несказанными.
8
Лицом к лицу
Итак, завтра день «X».
Добравшись до дому, я плюхаюсь на диван в гостиной и просто сижу, глядя в стену. Сил нет ни на что. Минут через пять звонит телефон. Это Марв. Он сразу берет быка за рога:
— Мы поедем завтра.
— В шесть нормально?
— Я за тобой заеду.
— Нет, — говорю я. — Лучше мне быть за рулем. Поедем на такси.
— Да, правильно. Если меня побьют, может понадобиться машина, которая заводится с первого раза.
И вот на часах шесть. Мы отъезжаем от моего дома и в Оберне оказываемся уже ближе к семи — на дорогах пробки.
— Черт, а вдруг малявку уже завалили спать? — бормочу я.
Марв молчит.
Оставляя машину перед домом № 17 по Кабраматта-роуд, я думаю: «Такая же помоечная, облицованная плоским шифером хибара, как и та, в которой Бойды жили в нашем пригороде». Паркуюсь я на другой стороне улицы — это уже становится доброй традицией при выполнении заданий.
Марв смотрит на часы.
— Я пойду туда в семь ноль пять.
На часах 07.00. Никто никуда не идет.
— Ладно. В семь десять.
— Как скажешь, Марв.
В семь сорок шесть Марв вылезает из машины. И стоит, не двигаясь с места.
— Удачи, — говорю я.
Боже, даже из машины слышно, как колотится у Марва сердце. Эдак оно ему все внутренности в лепешку расплющит.
Марв стоит не двигаясь. Проходят еще три минуты.
Он все-таки переходит улицу. Со второй попытки.
А вот с лужайкой Марв управился на удивление быстро — прямо взял и пошел через нее.
Теперь ему предстоит сделать самое главное.
Постучать в дверь. Он делает это — вдумайтесь! — с четырнадцатой — с четырнадцатой! — попытки. Когда я слышу стук пальцев о дерево, у меня ощущение, что эти пальцы сбиты в кровь.
Дверь открывается. Марв стоит на пороге: в джинсах, приличной рубашке, ботинках — не кроссовках. Они разговаривают, но я не слышу ни слова. Тем более, что в ушах до сих пор стоит звук Марвова сердцебиения. Еще я продолжаю слышать этот стук в дверь — тук, тук…
Мой друг заходит в дом. Теперь мое сердце принимается бешено колотиться! «Я в жизни так долго никого не ждал», — проносится у меня в голове. Однако я ошибался.
Примерно полминуты спустя Марв вылетает из дверей — спиной вперед, как выброшенный щенок. Вылетает и падает на лужайку. Генри Бойд, отец Сьюзен, задал моему другу серьезную трепку. С лица Марва на траву течет струйка крови. Я вылезаю из машины.
Надо вам сказать, Генри Бойд не такой уж здоровяк. Но он сильный.
Не очень высокий, но крепко сложенный.
А еще он уверен в своей правоте и безнаказанности. В общем, эдакая миниатюрная копия того амбала с Эдгар-стрит. К тому же отец Сьюзен трезв как стекло, а у меня нет пистолета.
Я перехожу на другую сторону улицы. Марв лежит на лужайке, разбросав руки и ноги, как замороженная морская звезда.
Ему отвешивают пинок за пинком.
Словами. С порога.
Его практически расстреливают.
Генри Бойд дырявит его перстом указующим:
— А ну пошел вон отсюда!
Невысокий жилистый мужик стоит над Марвом, победно потирая руки.
— Сэр, — умоляющим голосом произносит Марв. На лице только губы двигаются. Он говорит это все небу: — У меня в банке — почти пятьдесят тысяч…
Но Генри Бойду неинтересны финансовые подробности. Он спускается и нависает над Марвом.
В доме плачет ребенок. На улице постепенно собирается толпа, — соседи не хотят пропустить зрелище. Генри поворачивается к ним и орет:
— Убирайтесь, поганые индюки, чтобы духу вашего здесь не было!
Между прочим, так и сказал — индюки.
— А ты! — принимается он снова орать на Марва. — Только попробуй еще раз сунуться!
Тут подхожу я. Наклоняюсь над телом друга. Его верхняя губа разбита — опухла и сочится кровью. И он почти потерял сознание.
— А ты кто такой, мать твою?
«Черт, — думаю я и начинаю не на шутку нервничать. — Сейчас и мне достанется». Поэтому отвечаю быстро и очень почтительно:
— Да вот просто пытаюсь забрать друга с вашей лужайки, сэр.
— И правильно делаешь.
Тут я вижу Сьюзен. Она стоит в дверях и держит ребенка за руку. Девочку. «У тебя дочка, дружище!» — едва сдерживаю я радостный крик. Да уж, покричишь в такой ситуации. Я киваю Сьюзен — привет, мол.
— Сьюзен, иди в дом немедленно!
Она кивает мне в ответ.
— Быстро, я сказал!
Девочка снова начинает плакать.
И вот они уходят внутрь, а я помогаю Марву подняться на ноги. На рубашке остались капли крови.
