«Я плачу только в подушку». Откровения «первой леди СССР» - [53]
Не принять картину было нельзя. Александров не пережил бы такого удара. Это его лебединая песня. Ясно, что больше он ничего не снимет. Орлова тоже вряд ли еще будет сниматься в кино[244]. Но по мнению Сизова, картина получилась слабой и выпускать ее в прокат нельзя. Сложная ситуация. Тупик. На первый взгляд, Сизов поступил неправильно – создал трудность на пустом месте. Мог бы не принять картину и на этом дело бы закончилось. Но то на первый взгляд. А на самом деле он поступил правильно. Александров и Орлова – корифеи советского кино. Пожалуй, ничей вклад в развитие киноискусства не может сравниться с их вкладом. За свои особые заслуги они заслуживают особого отношения. Вдобавок, когда дело идет к закату, все удары воспринимаются особенно болезненно. Знаю это по себе. В 60-м я переживала меньше, чем переживаю сейчас из-за какого-нибудь пустяка, потому что была моложе на 14 лет.
Мы посмотрели «Скворца» втроем. Не целиком, а основные сцены, которые отобрал Сизов. Ермаш и я согласились с Сизовым – картина слабая. Очень слабая. В прокат такую выпускать нельзя. Плохо все, начиная с сюжета и заканчивая игрой актеров. Орловой не стоило играть молодую девушку. Как ни старались режиссер, оператор и гример, все равно такую разницу в возрасте не скрыть. Сизов сказал, что Орлова в восторге от картины. Странно. Я бы на ее месте не восторгалась бы, а ужасалась.
Долго думали, как объяснить невыход в прокат. Нужно было такое объяснение, которое не вредило бы ничьей репутации. Решили сослаться на международную ситуацию. Отношения между СССР и ФРГ в последнее время улучшаются, и выпуск такой картины, как «Скворец», может повредить этому процессу. «Сошлемся в МИДе на Кузнецова[245], у него никто не рискнет наводить справок», – сказал Сизову Ермаш. Что поделать – иногда приходится идти на обман, если это во благо.
Группы по памятникам[246] приходится постоянно держать на контроле. Иначе проекты начнут приниматься по принципу «ты мне, я тебе». В обсуждениях участвуют одни и те же люди, от этого наблюдается консерватизм. Мне хочется, чтобы каждый памятник был неповторимым. Постоянно тереблю Попова[247], который отвечает за памятники. Очень сложно утверждать проекты. Сложнее всего было с памятником Крупской. К женским памятникам я отношусь с особенным вниманием. Спрашиваю себя – а понравилось бы мне, если бы меня изобразили так. Место для памятника выбрали быстро, а хороший проект нашелся не сразу. Все скульпторы брали за основу фотографии 20-х и 30-х годов, а мне хотелось, чтобы на памятнике была молодая Крупская. Такая, как в момент знакомства с Ильичом. Хотелось, чтобы памятник был красивым. Любая женщина заслуживает красивого памятника. А уж Крупская и подавно. Отвергла проекты один за другим. Много споров было по поводу постамента. Я считала, что постамент не нужен. Высокий постамент хорош на больших пространствах. Иначе за постаментом не будет видно самого памятника. На меня пытались давить авторитетом. Я не поддавалась, хоть мне было трудно. Я же все-таки не скульптор. Часто консультируюсь с Топуридзе[248] и Шульцем[249].
Анкеты пробегаю глазами. Не вчитываюсь в каждое слово и не ищу подвоха. Национальность, происхождение, партийность, пол и семейное положение не могут ничего рассказать о человеке. Только в делах видны люди. Меня считают сумасбродкой, потому что я назначаю людей не по анкете, а по способностям. Больше всего не выношу, когда слышу: «на эту должность больше бы подошел мужчина». О женском равноправии говорим на каждом шагу, но в кулуарах часто приходится слышать такие высказывания. Сражаю всех железным аргументом. Говорю, что если женщина полетела в космос, то уж как-нибудь сможет руководить театром. Крыть нечем, соглашаются со мной.
Привыкла, что врачи меня радуют. Каждое профилактическое обследование заканчивалось словами: «Вас хоть в космос отправляй, Екатерина Алексеевна!» Не надо, говорю, торопиться, я еще здесь пригожусь. Посмеемся и расстаемся на год, до следующего обследования. Ждала того же и в этот раз. В космос! Если бы могла, то улетела бы на самую далекую планету!
На этот раз врачи про космос даже не вспоминали. Собрали целый консилиум. Долго меня осматривали, еще дольше совещались и сказали, что мне надо следить за собой. Уж я-то не слежу! Оказалось, что слежу я неправильно. Физкультуру велено уменьшить, гимнастику разрешили только самую простую. Гулять, правда, можно сколько угодно. А главное – больше отдыхать. И показаться через месяц. Раньше никогда не приглашали. Пытались еще назначить уколы витаминов, но я от них отказалась. Очень уж они болезненные, а толку от них никакого. Да и не лечится усталость витаминами, а кроме нее, у меня ничего нет. Нигде не болит, руки-ноги слушаются, голова ясная. Практически здорова. Даже сомнения берут – уж не собрали ли они свой консилиум по указанию ЦК. Допускаю такую возможность. Фурцева начала сдавать, часто обращается к врачам и т. д. – пора бы ей на пенсию. Не пойду через месяц, ну их. И физкультурой буду заниматься, как и раньше. Я же спортсменка и умею контролировать нагрузку, пульс считаю. До изнеможения не занимаюсь. Прогулки – дело хорошее, но я еще и пробежать пару километров могу. Или проплыть. Наоборот, надо быть энергичной, чтобы все видели – Фурцевой года нипочем. Она еще всех за пояс заткнет. Да и какие мои года? Брежнев с Кириленко на 4 года старше меня, Косыгин – на 6, Суслов – на 8. Демичев младше, но он такой квелый, что выглядит старше меня.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Единственный из восьми внуков И.В. Сталина, Евгений Джугашвили является единомышленником и духовным наследником своего великого деда. И эта книга – не просто сенсационные мемуары, проливающие свет на кремлевские секреты и семейные тайны. Это – дань вечной памяти Вождя и его победной эпохи.Почему внук впервые увидел деда на трибуне Мавзолея, а второй раз – уже в гробу? Знаете ли вы, что после смерти Сталина на его сберегательной книжке нашли всего 30 тысяч рублей (для сравнения, самый дешевый автомобиль тогда стоил 8000)? Почему автор убежден, что его отец Яков Джугашвили не сдался в плен, а погиб в бою? Правда ли, что Жуков виноват в катастрофе 1941 года и как главный заговорщик «достоин расстрела»? Как «украинская мафия» во главе с Хрущевым убила Берию, а «проклятая каста» оклеветала Вождя? К кому были обращены пророческие слова Сталина: «Я знаю, что после смерти не один ушат грязи будет вылит на мою голову, но ветер истории всё это развеет»? Как отправили в отставку маршала Рокоссовского, бросившего в лицо Хрущеву в разгар антисталинской кампании: «Иосиф Виссарионович для меня святой!» И в чем главная ложь Путина?Эта бесстрашная книга не боится отвечать на самые запретные и опасные вопросы.
Ее величали «иконой советского кино» и «первой звездой СССР». Она была лицом великой эпохи и любимой актрисой Сталина. Ходили даже слухи о романе Вождя с Любовью Орловой… Как оказалось, это были не слухи, что подтвердила она сама! Любовь Петровна решилась написать о своих отношениях со Сталиным после того, как его тело вынесли из Мавзолея, а «разоблачение культа личности» переросло в информационную войну против «сталинизма». Она просто хотела восстановить справедливость и рассказать правду о любимом человеке… Разумеется, эта книга не могла быть опубликована ни в СССР, ни на Западе.
Эта книга — настоящая «бомба». Читать эти мемуары физически больно. Это — запретная «окопная правда» Новороссии. Горькая правда о подвиге Русского Мира и предательстве Кремля. О том, как дрались и погибали герои Донецка, пока Москва сливала Донбасс. О том, как наши мочили карателей в Дебальцевском котле, готовы были брать Мариуполь и освобождать Украину от бандеровской нечисти, но Кремль не позволил добить врага, позорно «прогнулся» перед «западными партнерами» и продал эту победу.