Я отвечаю за свою страну - [11]

Виталий неслышно вошел и встал за моей спиной, только по дыханию я почувствовал его присутствие и обернулся. В руках он держал мокрые еще фотографии, которые веером разложил передо мной. Черноморское побережье ожило во всей красе, убитый и красавица тоже… Меня сразу привлек один снимок. Первое, что бросилось мне в глаза на нем, был… мой нос. Лицо было в тени, снимали не меня. Компания позировала за игрой в карты. Я хотел было отложить фотографию в сторону, но один из зрителей, невысокий полный мужчина средних лет, обратил мое внимание. Его улыбающееся лицо кого-то мне напоминало, и чем больше я на него смотрел, тем больше в этом утверждался. Но по Сочи я его не помню.

Уже три часа ночи, и обязательно нужно немного поспать или хоть просто полежать. Сложить бы все ночи, проведенные в этих стенах, цифры должны получиться внушительные. Здешние ночи со сном на сдвинутых стульях, с выездами на места преступлений в снег и в дождь, с допросами, когда ломит голову, а писать надо гладко — утром свои же протоколы читать противно. Вокруг огромный город, миллионы людей отдыхают, развлекаются, о чем-то спорят, любят — до меня им дела мало. За всю жизнь один из тысячи имеет дело с милицией, остальные приходят туда только для получения паспорта.

С этими мыслями я все-таки уснул. На работе сон всегда тяжелый: из-за усталости, жесткости стульев и холода. Проснулся я с намятыми боками довольно поздно, но рабочий день еще не начался. Побрился старой «Невой», которую держу для такого случая, помылся до пояса холодной водой, выпил в дежурной большую чашку чая.

Пришел начальник и сразу вызвал к себе. Мы обсудили итоги двух дней работы. Исходные данные есть: Игнатьев, Ястребова, у которых дома и на работе можно узнать многое, да и в алфавитке, по моим подсчетам, около двухсот человек — в оперативной группе работы всем хватит. Я же должен довести до конца линию Инги, тогда откроется прямой выход на попутчиков, а убийца среди них вполне реален.

Инга пришла вовремя. Одета скромно, лицо бледное, повела разговор без вступления:

— За вчерашнее извините. Когда вы пришли, растерялась, да и мужа с минуты на минуту ждала. Понимала — с Игорем что-то произошло, но не думала, что такое. Расскажу все, как помню. Познакомились мы весной в Эрмитаже, на выставке импрессионистов. Вообще мне надоели приставания мужчин: бесконечные приглашения в рестораны, мастерские художников. Он никуда не приглашал, перебросился несколькими словами о картинах и отошел, больше я его в тот день не видела. На следующий день на работе наш курьер передал мне букет махровых гвоздик и в течение недели еще несколько: просто цветы без всяких записок, что меня и заинтриговало. Сами знаете, женщине очень немного нужно, если правильно подойти. Потом как-то встретил на своей машине. Целый день просто так катались по городу.

Семейная жизнь у меня не получилась, все есть — и ничего, — продолжала она. — Муж — солидный, уважаемый на работе человек, скоро должен получить повышение, приглашают начальником отдела в одно учреждение. Ему льстит моя красота, только и всего, общего же у нас ничего нет, знакомые не ходят к нам. Цветы дарит к Восьмому марта или дню рождения, а то и забудет. Игорь не спрашивал ничего, просто смотрел в глаза и угадывал. Поехали вместе в отпуск. Там решили пожениться. В конце отпуска он стал нервничать, все не мог по делу с каким-то Резо встретиться. Я уехала раньше, Игорь с юга дважды звонил. В день приезда с аэродрома тоже позвонил. Условились: как освободится, даст знать — и встретимся. У телефона прождала весь вечер, такого еще не бывало. Поехала в одиннадцать к нему домой, ключ у меня есть. Прождала до двух ночи, больше просто не могла, да и бессмысленно было. Выпила бутылку киндзмараули, искурила две пачки сигарет, кофе до боли в сердце напилась. Домой пришла неживая, поняла — стряслось что-то страшное. Места себе не находила. Мне же в милицию заявить — кто я ему? И тут пришли вы. Вы извините, но у вас вид человека, приносящего несчастье. Вчера после вашего ухода вспомнила, как даже в отпуске, встречая вас, я чувствовала беспокойство.

Мне известна антипатия многих людей к нашей работе. В человеке заложен протест против власти, против хоть признаков насилия, хотя при самом небольшом размышлении легко представить, что было бы без этого самого «насилия».

— Мне эта трагедия совершенно непонятна. Игорь был человеком широким, добрым, он не мог иметь врагов.

Я вытащил из стола южные фотографии.

— Что за люди ваши попутчики?

— Навряд ли они имеют отношение к убийству. Валентин Раздольский, — тронула она на фотографии «сына», — закадычный приятель Игоря с детства. Уехал он раньше всех. Его отец, Аркадий Михайлович, вечно был занят своими болезнями.

— Кто та брюнетка, что была несколько дней с вами?

— Эля Соболева из Ленконцерта. Приезжала к Вале на три дня.

— Вы ничего не заметили странного, неестественного в поведении ваших друзей?

Она пожимает плечами.

— Может, люди подозрительные на юге попадались?

— Не помню. Одно точно — Игорь часто нервничал, раздражался, что не мог застать Резо в Гагре.