Я охочусь на убийц - [80]

Все удивленно посмотрели на Джаза.

Он не собирался выступать, но не удержался. А теперь обратного пути не было, потому что все ждали объяснений.

— Дело вот в чем, — негромко начал он, с каждым словом чувствуя себя все более уверенно, — если хотите обессмертить ее, не надо это делать с помощью… какого-то предмета. В нем нет жизни. Жизнь — это что-то совсем другое. Это не перчатки, не компьютер, не водительское удостоверение и не губная помада. Это не те вещи, которыми мы обладаем. Обессмертить человека можно не вещью, а действием.

Ребята продолжали внимательно смотреть на Джаза. Но только теперь не с удивлением, а любопытством.

И тогда он рассказал им, что задумал сделать сам.

После захода солнца на школьном футбольном поле состоялся вечер поминания Джинни. Конни настояла на том, чтобы Джаз тоже пришел сюда, хотя ему вовсе не хотелось стоять тут со свечкой и поминать ту самую жизнь, которую ему так и не удалось спасти. Было в этом что-то жутковатое и где-то даже просматривалось лицемерие.

— Они все смотрят на меня, — пожаловался он, когда они с Конни заняли свои места в толпе. Казалось, сегодня сюда пришли не только ученики и учителя школы, а все добропорядочные горожане, кому не была безразлична жизнь Лобо. Люди молча держали свечи и горевали без всяких слов. — Ты еще не заметила?

— Да никто на тебя не смотрит, успокойся.

— Еще как смотрят.

— Потому что знают, что ты пытался ее спасти. Потому что знают, что это ты ее вычислил как жертву.

— Они винят в ее смерти меня, — никак не успокаивался Джаз.

— Никто и не собирался тебя обвинять.

«А должны были бы», — подумал Джаз, но озвучивать свою мысль уже не рискнул.

— А твоя идея мне очень понравилась, — призналась Конни, прижимаясь к нему. — Я тобой горжусь.

— Но придется много работать, — предупредил Джаз. — Посмотрим, под силу это нам будет или нет.

— У нас все получится, я уверена… Ой, кажется, начинают.

Первым выступил директор школы. Он рассказал о том, как принимали на работу молоденькую Джинни, как он еще тогда засомневался, выйдет ли толк из этой девчонки, азартной и подвижной. Она ведь тогда только что окончила колледж, и в голове у нее роилась масса новых идей насчет воспитания школьников и подачи материала. Но вышло так, что он поступил бы не совсем мудро, если бы отказал ей в тот самый день…

Директор продолжал свою речь, а Джаз подумал: зачем все это? Разве от того, что сейчас он наговорит о том, какая хорошая была Джинни, кому-то станет легче? Бессмыслица какая-то.

Вокруг него все рыдали. И дети, и взрослые.

Потом директор предложил всем желающим выйти к кафедре и тоже сказать несколько слов о Джинни. Какие-то студенты что-то промямлили в микрофон, потом поднялась подруга Джинни и тоже что-то проговорила.

А после нее появился — к великому удивлению Джаза — Джефф Фултон.

— Простите меня. Надеюсь, я никому не помешаю. Простите, что вторгаюсь в жизнь вашего чудесного городка. Но мне почему-то кажется, что Бог прислал меня сюда не случайно. Понимаете, несколько лет назад один человек из города Лобо убил мою дочь Харриет. — Фултон не назвал имени Билли Дента, да ему и не надо было этого делать. — И когда мне пришлось ехать по делам в вашу сторону, я подумал, что надо обязательно навестить Лобо и посмотреть на тот город, где жил человек, который убил мою дочь. Сам не знаю почему. Может быть, я подумал, что это принесет мне какое-то облегчение. — Он грустно усмехнулся. — Облегчение. Довольно популярное слово в наши дни, верно? Я приехал сюда в надежде испытать облегчение, но в результате понял, что оно все это время таилось в моем собственном сердце. Я не могу простить того человека, который убил мою дочь, но я в состоянии по крайней мере не позволить ненависти мучить меня и мешать мне жить. Я могу теперь двигаться дальше. А это все, что мне сейчас нужно. И это я хотел сказать вам. И вам, и вам, и вам тоже. — Он несколько раз ткнул пальцем куда-то в толпу. — Мы, люди, имеем возможность творить ужасы друг с другом, но, кроме того, мы обладаем способностью выжить после этих ужасов.

Я не имел удовольствия быть знакомым с вашей милой мисс Дэвис. Но, выслушав нескольких ораторов, я стал думать вот о чем…

Он замолчал, и можно было подумать, что сейчас он уйдет от микрофона и смешается с толпой, но он ухватился за него и страстно продолжал:

— Я подумал, что она наверняка могла бы подружиться с моей Харриет. — У него перехватило дыхание, по щекам заструились слезы. — И теперь очень может быть, что они все-таки стали подружками там, на небесах. Спасибо. Спасибо вам всем.

Фултон нетвердой походкой сошел с кафедры и исчез. Щеки у Конни блестели от слез в тусклом свете огонька ее свечи. Она крепко держала Джаза за руку, а на кафедру всходили другие ораторы, и все говорили о том, какой замечательной была учительница мисс Вирджиния Дэвис. Джаз хотел бы проникнуться участием, но все эти всхлипывания и страдания только делали его тупей. Плакать бесполезно, он это знал наверняка. Этот урок он выучил давно, когда был еще маленьким мальчиком…

«…просыпалочки, потягушеньки, Джаспер, мальчик мой…»

И потом: