Я объявляю войну - [44]

- Теперь уже дело не только в Игоре. Мы слишком далеко зашли. Назад пути нет. Теперь либо мы их, либо они нас. Нас окружают Стас, постепенно, но неуклонно. Они уже почти все о нас знают. Второй раз нам БТР не достать. Голыми руками их не возмешь, так?

- Ну.

- Остается - с воздуха. Я не вижу другого пути. Олег с Виктором как раз сейчас перегоняют вертолеты. Он намекнул по телефону. Надо с ним посоветоваться. Уговорить. Доказать. Но о деньгах ему пока - ни слова. Они могут все испортить.

- Он откажется? Вертолет - не БэТээР.

- Тогда, Стас, все полетит к черту. Тогда мне - хоть пулю в лоб...

- Ты можешь забрать деньги и дунуть за границу. С Натальей.

- Это будет самый последний вариант... Нет, Стас, не поеду я. Мы - из страны, а они - здесь, так что ли? Нет, будь, что будет. Не могут ребята нам не помочь. Что-нибудь придумаем. Не вертолет, так что-нибудь еще... он не договорил.

К ним приближались Екатерина с Наташей.

- Так, ты посмотри, Наталья, они опять секретничают. Андрей, мы же договорились, - Екатерина в упор посмотрела на Андрея. - Что вы ещё придумали?

- Да ничего, - сказал Андрей. - Решали, на чьей машине ехать в Чкаловское.

- Держи, - она протянула Стасу лист бумаги, - телеграмма.

- Буду в Чкаловском в 7 вечера. Олег, - прочитал Стас.

- Отлично, - Андрей просветлел лицом. - Едем встречать. Наташа, поедешь?

Наташа согласно кивнула.

- Зачем его встречать, сам дорогу знает, - заметила Екатерина.

- Как зачем? - возмутился Стас. - На попутках его обдерут, как липку.

- Вы же теперь миллионеры, - усмехнулась Екатерина.

- Поедем на моей машине, - сказал Андрей.

- А ты пока разведешь парилку: Олег с дороги, - деловито добавил Стас.

- А блоки? - сурово напомнила Екатерина.

- Как раз собираюсь к дежурному, за БэТээРом.

Андрей поднялся, взял Наташу за руку:

- Пойдем, погуляем.

Как и позавчера, они поднялись в березовую рощу, Андрей, привычно чувствовал под левым локтем пистолет, правой держал за руку молчаливую и покорную Наташу. Кажется, что за плечами - огромная жизнь, думал он, столько всего было. Но вдруг открывается, что и впереди - снова огромная жизнь, будто ты перемахнул через горы и перед тобой - даль и опять надо вглядываться вперед и выбирать ориентиры. И сжимать оружие, черт бы его побрал. Почему так странно они встретились, почему вдруг стали близки и нужны друг другу, две одинокие человеческие песчинки в этом огромном мире, рассеянные во вpемени и пpостанстве, влекомые каким-то стихийным вихpем. Андрей расстелил ветровку, и высокая трава поглотила их.

Он молча гладил её теплые плечи, чувствовал её горячее дыхание у самых своих губ, она казалась ему маленькой и беззащитной...

Глава 18.

Олег Петрович Назаров записался у дежурного на завтрашний рейс, получил пропуск и вышел из приземистого здания диспетчерской службы. Военный "ИЛ-76", на котором он прилетел из Пушкина, стоял в длинном ряду таких же огромных серебристых птиц. Он не стал ждать летчиков - забот у них хватит на весь вечер - и отправился к стоянке машин.

Тугой теплый ветер распахнул кожаную куртку, надул её парусом: особый, аэродромный ветер, хозяин открытых пространств, с запахом травы и авиации.

Перед КПП Олег привычно перекинул в левую руку портфель - освободил правую для приветствия, потом, сообразив, что он в гражданской одежде, усмехнулся. Впрочем, в нем и без формы легко узнавался кадровый офицер: по выправке, походке, короткой стрижке и прокаленным от аэродромных ветров и солнца лицу и рукам. В свои 34 года он имел, с учетом войны в Афганистане, почти 20 лет военного стажа, и последнее время все чаще подумывал об увольнении в запас. Виктор Сметанин, штурман эскадрильи, с которым он прослужил бок о бок почти 8 лет, узнав об этом, заявил:

- Если подашь рапорт, я - следом. Меня тут ничего не держит.

За два часа, проведенные Олегом только что на борту самолета, в пассажирском салоне, наедине с собой решение это окончательно укрепилось. Под гул двигателей вспомнилась раздражающая суета и неразбериха последних недель, стычки с новым командиром, молодым новоиспеченным полковником. Олег считался самым опытным из командиров эскадрилий, однако сам он никогда занять место начальника не стремился, даже не задумывался над этим. Друзья-комэски, которым хотелось иметь своего человека в начальниках, восприняли появление чужака с неприязнью.

Едва прибыл новый командир, начались реорганизации, проводились они быстро, но керосину в баках от этого не прибавлялось, полеты сокращались, летчики бродили между машинами и привычно ругали начальство.

Потом их переподчинили центру. Вначале офицеры обрадовались: может быть, теперь хотя бы зарплату во время выдавать станут, смеялись они, да и проверяющие будут наведываться пореже. Однако, после переподчинения изменения, если и произошли, то в худшую сторону: зарплату выдавали все с тем же опозданием, но зато военный округ, у которого раньше они были, как за каменной стеной, при распределении квартир и земельных участков перестал обращать на них внимание. После реорганизаций, в начале лета неожиданно поступила директива о передислокации части в Северо-кавказский военный округ. Это было, как гром среди ясного неба. Почти половина офицеров и прапорщиков была без квартир, комнаты и домики снимали в окрестных городках Ленинградской области, и очередной переезд снова отодвигал перспективу получения жилья в бесконечность.