Я обвиняю! - [32]

«Прямые свидетели подтверждают. Рим. (Польское агентство прессы.) Вполне понятное волнение итальянского общественного мнения вызвала присланная из Варшавы обширная статья двух корреспондентов самого большого итальянского еженедельника «Эпоха», полностью подтверждающая, на основании показаний свидетелей, уничтожение гитлеровцами в 1943 году двух тысяч итальянских военнослужащих львовского гарнизона. Когда известие об этом преступлении было опубликовано на страницах московской «Литературной газеты», официальные круги Италии в общей форме опровергли эту информацию. В настоящее время корреспонденты «Эпохи» нашли в Польше свидетелей злодеяния и подробно излагают их показания. Свидетели С. Струпчевский, А. Ковальчик, А. Кунц, Н. Петрушковна и инженер В. Солек описывают уничтожение эсэсовцами двух тысяч итальянцев, тела которых впоследствии были сожжены, а пепел развеян в пригородном лесу. Для того чтобы получше замести следы своего преступления, гитлеровцы сажали также деревья на их могилах».

Что же оставалось делать некоторым синьорам, благосклонно относящимся к возрождению неофашизма, тем, кто хотел бы стереть в памяти народов следы итальянской крови, пролитой во Львове? Опровергать установленные факты? Пепел итальянцев, рассеянный на холмах Львова, вблизи Сана и в песчаных дюнах под соснами Белзеца, свидетельства этого страшного преступления вызывают ненависть ко всем тем, кто вверг Италию в бессмысленную войну.

ПОСЛЕДНЕЕ САЛЬТО СЕРОГО

В дни молодости приехал учиться во Львов низенький попович Степан Бандера, задумавший стать «украинским Наполеоном».

Это было в те годы, когда бывший полковник гетманской и петлюровской армий Евген Коновалец, во время гражданской войны на Украине потопивший в крови восстание рабочих киевского завода «Арсенал», а после разгрома петлюровщины бежавший за границу, собирал антисоветские группки врагов украинского народа и создал из них в 1920 году террористическую организацию УВО (украинская военная организация), которая в 1929 году была переименована в ОУН («организация украинских националистов»).

Не отказавшись от террора как основного средства борьбы против классовых противников — рабочих, беднейших крестьян, прогрессивно настроенных интеллигентов, она в то же время пыталась проникнуть в любые украинские слои общества как в Западной Украине, так и за её пределами.

Для роста этой организации Коновальцу кроме битых Красной Армией в открытых боях петлюровских офицеров понадобились более свежие кадры. Он стал набирать их из числа недоучившихся кулацких сынков, поповичей, всякого рода авантюристов — тех, что метили пройти по жизни с помощью ножа и пистолета, да ещё при этом завоевать себе лёгкую славу борцов за «самостийну Украину». Другой разговор, что эта борьба всегда была только ширмой, демагогическим приёмом. На самом деле буквально па всех этапах деятельности УВО — ОУН можно было проследить полное совпадение целей этой преступной организации, замышлявшей отрыв Украины от России, с целями интервентов. ОУН, как агентура иностранных захватчиков, всегда была нужна им для того, чтобы, оторвав Украину от Советского Союза, превратить её в колонию больших империалистических государств. Именно благодаря совпадению целей ОУН с целями империалистических государств много десятилетии это сборище националистов существовало исключительно на подачки иностранных разведок, служило и продолжает служить тому, кто больше заплатит, а то и сразу нескольким хозяевам. Правда, денежная зависимость от больших хозяев всегда тщательно конспирировалась.

Десятого апреля 1931 года в специальном «Украинском информационном бюллетене» Коновалец признался, что его организация «черпает средства от наших людей в Америке и Европе». Какие это «люди» — всем отлично известно. Время от времени националисты получали денежную помощь не только из Америки и Германии, но даже из маленькой Литвы, подданным которой официально числился болтавшийся по разным странам Коновалец — друг тогдашнего министра буржуазной Литвы Зауниса. Министр иностранных дел Литвы Заунис выдал Коновальцу дипломатический паспорт. Помощь Зауниса украинским националистам выражалась и в том, что газета ОУН «Сурма» по приказу литовского министра тайно печаталась в типографии каунасской тюрьмы и оттуда тюками перебрасывалась в Польшу, с которой Литва разорвала тогда дипломатические отношения.

Из того же корыта помимо злотых, получаемых от папаши, черпал и Степан Бандера. «Из молодых, да ранний!» — говорили о нём, видя, как, не гнушаясь никакими методами, стремится утвердить своё место в сборище националистов этот волчонок. Если в юности для того, чтобы «укрепить волю», Степан Бандера на глазах у своих сверстников давил на пари одной рукой кошек, то уже начиная с тридцатых годов он постепенно переносит свою практику на людей. Именно он изобрёл пресловутую бандеровскую удавку — особой конструкции верёвочную петлю, которой можно бесшумно задушить человека в любом положении. «Возвраще-ния назад для нас пет, потому что все мосты за собой мы сожгли и все корабли потопили», — заявлял Бандера на страницах националистической газетки «Сурма». Та же газета призывала: «Нет среди нас места для людей малой веры или для слабовольных, у кого пошаливают нервы. Таких надо без всякого милосердия бросать себе под ноги, ибо, кто не шагает вместе, тот мешает в пути». Осуществляя на практике эту «доктрину», Бандера лично приказывает своему подручному, некоему Королишину, убить в июне 1934 года во Львове почти ребёнка, ученика седьмого класса гимназии, только за го, что тот не пожелал идти в ногу с националистическими бандитами. Только потому, что кузнец Билецкий стал склоняться на сторону коммунистов, он был зверски убит подручными Бандеры, на лбу у него вырезали звезду. Это Бандера готовит покушение на школьного куратора Гадомского во Львове. Подручные Бандеры бросают бомбу в типографию Яськова, где печатается неугодная им литература, убивают директора гимназии Бабия, студента Бачинского, организуют покушение на писателя Антона Крушельницкого. Лишь за первое полугодие 1934 года, когда Бандера был краевым руководителем ОУН в Западной Украине, по его личному приказу было убито девять человек.