Я обвиняю! - [20]

Две недели «Нахтигаль» стоит в местечке Юзвнн, близ родины выдающегося русского поэта Некрасова. Ретивый капеллан вспоминает, что ему надо не только отпускать грехи погромщикам-убийцам, но и, по заданию Шептицкого, нести на Восток слово божье. По приказу Гриньоха «соловьи» сооружают походный алтарь и разыскивают у местных старожилов церковные книги — Ветхий и Новый завет. После этого они сгоняют всех юзвинцев на площадь, где сооружён алтарь.

Гриньох правит службу в честь победы гитлеровской Германии и потом в своей проповеди призывает жителей Юзвина всеми силами помогать гитлеровцам.

«Що то воно за птыця? — думали люди, — рассказывал мне старожил Юзвина, вспоминая это богослужение. — Зверху — ніби на попа подібний, а під ризами— мундир німецький. Говорить по-нашему, по-українські, але на голос — без всякого сумніву фашистовській».

Таким остался в памяти юзвинцев «соловей» в сутане, один из униатских разведчиков Шептицкого — Иван Гриньох, которого отправил митрополит на Восток…

Когда осенью 1941 года легион «Нахтигаль» вместе с другим формированием националистов-изменников — батальоном «Роланд» был преобразован во Франкфурте-на-Одере в обычный полицейский батальон для борьбы с партизанами в Белоруссии — «шутцманшафт-батальон-201»[12] отец Иван Гриньох вместе с ещё одним из учредителей легиона, Юрием Лопатинским, остались по указанию митрополита в Берлине.

Шептицкий, понимая, что теория блицкрига, запланированная немецкой военщиной, уже рухнула, решил оставить своих доверенных лиц в самом центре фашистского государства. «Какой смысл, — надо полагать, думал митрополит, — чтобы такой способный птенец-богослов, как Гриньох, вылетевший из гнезда духовной семинарии, бездарно погиб от пули белорусского партизана?» Его берегут впрок, для будущих комбинаций, обозначая в «Шематизме греко-католического духовенства Львовской архиепархии» местонахождение Ивана Гриньоха ссылкой: «О. Гриньох Іван, Др., на еміграії…»

Так открывается новая страница в жизни прыткого богослова. Он не столь глуп, чтобы оставаться на советской территории.

Весной 1944 года, когда Советская Армия уже приближалась ко Львову, Иван Гриньох, поспешно надев чёрную сутану, по указанию главаря оуновской службы безопасности Миколы Лебедя связался с шефом СД и представителем абвера Фелем, от которых получил инструкции о действиях в новых условиях под руководством фашистских карательных и разведывательных органов. Гриньох установил контакты с польским реакционным подпольем и венгерской военной разведкой и договорился с ними о совместных действиях против Советской Армии.

Как известно, все эти переговоры ни к чему не привели, и весной 1945 года, чтобы спасти свою шкуру, Гриньох бежит в американскую зону оккупации Германии.

В 1949 году по поручению Миколы Лебедя Иван Гриньох связывается с американским разведчиком Эйчем и с той поры вместе с Лебедем возглавляет продолжающиеся и поныне контакты и сотрудничество националистического центра в Мюнхене с американской разведкой.

Соучастник расстрела львовских учёных обивает пороги Ватикана, встречается с апостольским визита-тором униатов в Западной Европе высокопреосвященным Киром Бучко, тоже одним из воспитанников Шептицкого. По его совету Гриньох оседает в Мюнхене, где издаётся украинская газета «Христианский голос», и приступает к сотрудничеству в этом фашистском листке.

Но как ни силился скрыть своё прошлое воспитанник седого митрополита, люди, порывающие с украинским национализмом, беспрестанно напоминают о нём, освещая тот «туманный» период в деятельности Гриньоха, который Шептицкий обозначил фразой «находился в эмиграции».

Сброшенный на украинскую землю с американского самолёта в мае 1951 года, арестованный и затем амнистированный Советской властью бывший главарь бандеровской службы безопасности за кордоном Мирон Матвиейко в своём письме, опубликованном впоследствии в советской украинской печати и за рубежом, заявил: «Я свидетель так называемой «заграничной политики», то есть агентурных связей Миколы Лебедя, Ивана Гриньоха с гитлеровским гестапо и румынско-королевской сигуранцей, с мадьярской и другими разведками, с помощью которых они пытались связаться ещё тогда с английской «Интеллидженс сервис». Я подтверждаю сотрудничество Бандеры, Стецька, Гриньоха, Владимира Стахива, Юрия Лопатинского, Осипа Васьковича и Тюшки с гитлеровской разведкой до последнего дыхания гитлеровского третьего рейха. Вы, наверное, помните, уважаемые господа «премьер» Стецько, «министр» Владимир Стахив и «вице-президент» Иван Гриньох, как в то самое время, когда уже травился доктор Геббельс, вы ехали на машинах немецкой разведки в обществе представителя абвера доктора Феля и его помощников в Баварский лес, чтобы возглавить там антисоветскую часть организованной Гиммлером германской партизанской службы «Вервольф»? Если вы забыли это, господин Стецько, то я припомню вам, что это именно я, Мирон Матвиейко, перевязывал вам раны, которые вы получили от разрывных пуль во время обстрела немецких машин самолётами нынешних ваших американских друзей…»

Не только пренебрежение гитлеровцев, но и раны, нанесённые американцами, очень охотно забыли Стецько и Гриньох, стоило им только осесть в Мюнхене, почуять запах немецких марок, американских долларов и начать обслуживать шпионскую организацию генерала Рейнгарда Гелена и американскую разведку.